– Пусть будет нечто корейско-китайское на букву «Лю».

Кузнецов улыбнулся. Улыбка у него была хорошая: белозубая, широкая, такую в подземном мире не часто встретишь.

– Я с удовольствием соврал бы, что имя очаровательное, да только восток не очаровывал меня никогда. Больно хитрожопые граждане проживали в тех краях. Жестокие, вероломные и подлючие, так что имя в актив тебе не идет, настораживает только.

Летиция пожала плечами. Настораживает и настораживает, ей-то какое дело.

– Так, что с полюбовницей? Мы не хиппи, мы не панки, мы девчонки-лесбиянки?

– Про хиппи и панки не скажу, слов таких не знаю, но с лесбиянками точно мимо. Легкое би ориентации не помеха, – вяло, без эмоций возразила Летиция. Будет она перед всякими оправдываться!

– Ты какой-то не такой, писю трогаешь губой, – продекламировал Кузнецов малохудожественный стих и, так и не выпустив девичьей руки, закатал ей рукав до локтя и теперь внимательно при свете фонарика изучал вены. – Кажись, не наркоша… Значит, подружимся. По мне все одно, лесба, «бисячка», идейная гетера – лишь бы на дряни не сидела. Эти конченые, таких на цепь, в намордник и под жопу – с глаз долой.

– Не желает ли милая барышня устроить полуночный променад под сенью туннельных сводов? – осмотрев вторую руку, Александр подхватил несопротивляющуюся Лю под локоток и потащил прочь из комнаты. За дверью оказалось небольшое помещение, по размерам чуть больше покинутой камеры, зато гораздо лучше освещенное. Здесь горело аж три лампы: под потолком, на стене в дальнем углу и над еще одной дверью, ведущей неизвестно куда.

– Вещи девочки, – Александр обращался к хмурым уральским мужикам. – Я заберу их.

Мужики быстро переглянулись, молчаливый недовольно пробубнил:

– Мы так не договаривались.

– Мы и по-другому не договаривались, – глаза Кузнецова угрожающе сузились, взгляд посуровел и теперь ничего хорошего не обещал. Ничего и никому. – Я забираю девочку и ее походную «косметичку».

Один из тюремщиков вынул из железного шкафа, что стоял у ближней стены, рюкзак Летиции и зло бросил Кузнецову:

– Не подавитесь, господин хороший.

– Что у тебя здесь было? – короткий взгляд на Лю.

– Шмотки, бабские причиндалы, два «Стрижа», патроны к ним, взрывчатка и самопальная граната метрошного производства.

Мужчина по-деловому залез в чужой вещмешок, пошуровал в нем с минуту, не особо беспокоясь о том, что вещи когда-то были уложены заботливо и аккуратно.

– Здесь уже до меня покопались, – словно угадав мысли Летиции, объяснил он. И тут же укоризненно воззрился на примолкших тюремщиков.

– Все, что нажито непростым женским трудом: пистолет «Стриж», отечественный, одна штука, патроны к нему в неустановленном количестве, граната ручная, местного производства, одна штука – где все это, граждане? Будем писать протокол, составлять акт о недостаче вверенного имущества? Усушка, утряска, естественная убыль, так было дело, да, милостивые господари? Что я вижу, голубые воришки на службе местного правопорядка!

– Сам ты… голубой… – окрысился молчаливый. Но увесистый сверток, спрятанный у него за пазухой, с явной неохотой сдал, бросив в раскрытый рюкзак.

Александр продемонстрировал девушке содержимое свертка: пистолет, два магазина к нему и граната, по виду напоминающая консервную банку.

– Гражданка потерпевшая, все ли на месте, или будем вызывать понятых?

– Еще два магазина было.

Коллега молчаливого, что-то цедя сквозь зубы (похожее на «шлюху» и «сраного клоуна»), вытащил из кармана брюк два недостающих магазина.

– Теперь комплект?

Летиция кивнула.

– Тогда в дорогу, красавица! Донская ждет нас.

Вот снова и свиделись, Няшка… Пройдя ряд невзрачных комнат и темных коридоров, Летиция со спутником оказались на платформе хорошо знакомой Новоясеневской. Как Лю и подозревала, ее держали отнюдь не в местной тюрьме, вышли они то ли со склада, то ли из технических помещений, используемых для хранения черт знает чего.

– Меня поймали не местные менты?

Кузнецов, так и ведший ее под руку, неопределенно хмыкнул:

– Именно что менты. Другое дело, что арест неофициальный, без прямого указания станции. Администрация сейчас усиленно закрывает на нас с тобой глаза и с нетерпением ждет, пока мы свалим отсюда подальше.

– Я не понимаю, – Лю едва поспевала за широко шагавшим конвоиром и хоть в открытую не сопротивлялась, но со стороны казалось, что он тащит ее чуть ли не волоком.

– Потерпи, пройдем пост, а там будет время поговорить. На Битце сейчас вдвойне небезопасно.

На Битце? Вдвойне? Девушка окончательно запуталась… и смиренно сосредоточилась на ходьбе.