— Но это же…

— Да, нарушение правил джампа, общих правил. Но есть и еще более интересные примеры. Например, отрицательный джамп.

— Никогда не слышал…

— Догадаться легко, это когда время перемещение составляет величину отрицательную, кратную расстоянию. Например, из точки А1 исчез в двенадцать часов дня, а в точке Б появился спустя пять минут, когда на часах — без пятнадцати двенадцать.

— Но ведь это невозможно!

— Это только так кажется, что невозможно. В джампе еще очень много «дыр», поэтому предположить какие еще возможности в нем кроятся — невозможно. Я… также отношусь к когорте «гениев от джампа» с отрицательным временным перемещением. Я могу вернуться назад во времени на три минуты.

— Почему именно три минуты?

— Потому что первый срок клинической смерти длится именно столько. Три-четыре минуты. В это время человек еще «жив» после своей смерти, если можно, конечно, так выразиться. Биофизики, биохимики объяснили всё гораздо лучше. С точки зрения теории я также могу это объяснить, но боюсь, что, Антуан, тебе это нагромождение цифр и специфических терминов ничего не скажет.

— Самое главное получается то, что ты можешь спасти жизнь человеку, если появляешься рядом с ним в течение трех минут после его смерти?

— Точно. Причем такое возможно лишь один раз.

— Почему?

— Потому что свои три минуты клинической смерти человек уже переживает. И вторично его спасти уже невозможно. Считай, что просто ты отсрочил свою собственную смерть. И у тебя теперь нового шанса просто не будет. Как, впрочем, его нет и у тысяч остальных людей.

— Я понял, — Антуан замолчал, глядя вниз. — Да…

Эми кивнула.

— А теперь, поскольку ты всё знаешь. Пойдем вниз? Я представлю тебя хозяйке этого местечка. И отправлюсь разбираться с девочкой, которая тебя не убила.

— Как насчет допроса. Тебе же нужны мои показания?

— Мне — нет, — девушка отрицательно покачала головой. — Я отстранена от ведения этого дела.

— Почему?

— Ну, официально, поскольку меня чуть не убили. Неофициально, поскольку кое-кто из военной и полицейской верхушки опасается того, что я вскрою его личность.

— Эммануэль…

— Не будем задерживать друг друга, Антуан. Я договорюсь, чтобы к тебе прибыл кто-то из доверенных оперативников и взял твои показания. Я же на происходящее могу влиять только из тени. Впрочем, этого пока достаточно.

Граф не нашелся, что возразить капитану Лонштейн. И, устроив его в пансионате для наркозависимых, Эми исчезла.

Вернувшись в домик, где граф содержался немногим ранее, Эммануэль покосилась на Дашу. Несостоявшаяся убийца до сих пор не пришла в себя, и надо было решить, что же с ней делать.

Вызвав начальство, которое по умолчание должно было знать о таких происшествиях, Эми неожиданно попала на автоответчик. Вторая попытка, а вслед за ней и третья — привели точно к таким же результатам. Это было неожиданно и неприятно.

А еще стало опасно, когда попытавшись связаться с кем-нибудь из оперативников, Эммануэль точно так же попала на автоответчики. Означать это могло в равной степени как и то, что саму Эммануэль не желают видеть в отделе сами оперативники. Так и то, что кто-то из вышестоящего начальства дал команду отключить капитана Лонштейн от внутренней связи. Эми могла в любой момент попробовать связаться с патрулем по открытой линии, но они прослушивались. А значит, в таком раскладе никакую информацию передавать нельзя было. Могла девушка связаться и по домашним адресам, но не хотелось их светить.

По идее того, кто всё это спланировал, ситуация сложилась аховая. Оперативник без поддержки всего патруля джампа — это смертник. Поэтому во всех рабочих контрактах оперативниках была соответствующая строчка: «В случае если потеряна связь с патрулем или его членами, немедленно остановить преследование преступника или расследование. Приоритетом является жизнь члена патруля или заложника, в случае ситуации двести двенадцать».

Заложника на глазах у Эми Гюрза не брала. И рассуждая чисто логически, опираясь на стандартные приказы, капитан Лонштейн должна была остановить свою работу. Проблема была в том, что при подписании нового контракта, уже официально устраиваясь не на практику, а на работу в патруль, Эммануэль внесла парочку изменений.

В числе прочих был там и такой пункт. В случае если полностью или частично утеряна связь с патрулем, капитан Борисова-Лонштейн получает полную свободу действий. Все принятые параграфы, уложения и приказы, касающиеся дела, вызвавшего потерю связи, считаются недействительными.

Если бы Эми дозвонилась хоть до кого-нибудь, подобная ситуация вполне могла не сложиться. Но с чьей-то легкой руки, капитан Лонштейн неожиданно получила полный карт-бланш на текущую ситуацию. И более того, отстранение ее от работы над делом Гюрзы, становилось недействительным.