Богатырь Демьян Куценевич со слугой Тарасом и пятью товарищами мог обратить в бегство целое половецкое войско. Однажды он, одетый по-домашнему, без панциря, без шлема, один схватился с половецкой ратью. Демьян побил множество врагов, но сам был изранен и чуть живой вернулся в город.

Навестить богатыря поспешил князь Мстислав, он принес ему богатые дары, обещал дать деревни. «О, суета человеческая, — ответил Демьян. — Кто, будучи мертв, желает даров тленных?» С этими словами богатырь умер.

Нам кажется, подобный подвиг мог быть совершен только в некоем особом состоянии (например, тело должно было приобрести некую неуязвимость для стрел). Предсмертный разговор с князем говорит о вежественности богатыря, а это повышает вероятность того, что Демьян был человеком не только сильным и искусным в бою, но и знающим, обладающим «особыми» навыками (в казачьей среде таких именовали «характерниками»). Отчество (прозвище?) — Куденевич — возможно, указывает на причастность к кудесничеству, магии, а значит, и к умениям изменять свое психофизическое состояние, доводя его до пределов человеческого.

Другой прославленный воин, упомянутый в «Повести временных лет» летописца Нестора, носит прозвище Волчий Хвост. Мы не знаем, в связи с чем он получил это прозвище — придерживался ли одного из «звериных культов», обладал ли способностями берсерка — а если быть точнее, то варульва-ульфхедина, — или же просто носил на одежде некие ритуальные «волчьи» атрибуты — так или иначе, его прозвище (пусть только на символическом уровне) указывает на сопоставление со зверем. Известно, что Волчий Хвост наводил страх на врагов, и об этом их страхе перед ним была даже сложена поговорка, приведенная Нестором в своей летописи: «Пищанцы Вольчьего Хвоста бегают (боятся. — В.А.)».

Сохранился заговор XV в., записанный неизвестным читателем на полях «Псалтыри». Заговор относится к разряду воинских и оперирует понятиями оборотничества: «Се аз, зверь юн, очи мои звери, а гроза моя ц(а) р(е) ва, блудитеся меня, кр(е) стьяне, аки овцы волка <…>».

До нас дошло и немало легенд, вводящих мотив оборотничества в те или иные исторические события.

«Когда царем на Руси был Иван Васильевич Грозный, <…> он решил… уничтожить колдунов и ведьм <…> Навезли со всех сторон старых баб и рассадили их по крепостям с строгим караулом, чтоб не ушли. Тогда царь отдал приказ, чтобы всех привели на площадь. Собрались они в большом числе, стали в кучку, друг на дружку переглядываются и улыбаются.

Вышел сам царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило полымя ведьм — и они подняли визг, крик и мяуканье. Поднялся густой черный столб дыма, и полетели из него сороки, одна за другою — видимо-невидимо… значит, все ведьмы переметчицы обернулись в сорок и улетели и обманули царя в глаза».

Умение превращаться в сороку народная молва приписывает также и польской авантюристке, жене Лжедмитрия I Марине Мнишек («Маринке», чье имя стало почти нарицательным для обозначения ведьмы-колдуньи во многих былинах и песнях).

Если исторические источники и умалчивают об оборот-ничестве, то фольклор, фиксируемый этнографами в последние века, весьма богат упоминаниями об этом явлении. Как правило, умение скидываться приписывается людям с особенными способностями — знающим, колдунам.

Про них (т. е. ведьм, умеющих оборачиваться) говорят, что они иногда превращаются в копны сена. <…> Часто в старину, снимая шкуру с медведицы, находили там бабу в сарафане.

«У нас в деревне бабка оборачивалась свиньей и по ночам так бегала. Мы однажды шли с гулянки, смотрим — бежит — огро-омная. Мы на забор залезли, а она снизу — давай рылом подкапывать…»

«Девки наши пошли к одной колдовке, чтобы она научила их. А она из них только одну и выбрала. Посадила ее в комнату пустую — и говорит:

— Ты, дева, ничего не бойся. — И вышла.

Вдруг дверь открывается, входит медведь. Подошел к ней и стал ее гладить. Она сидит молчит. Ушел медведь. Потом волк ли че ли вошел. И выть ли че ли начал. Она вся обомлела, но молчит. Только волк ушел, гадюка заползает. Стала вокруг ее шеи обвиваться. Ну, девка-то та не выдержала и давай кричать. Гадюка-то и уползла быстренько. Только уползла она, а тут эта старуха входит. Говорит ей:

— Дура ты, девонька, это я была. — И выгнала ее».

Колдуны могли «скидывать» (обращать) в зверей или неодушевленные предметы не только себя, но и других людей.

«Раньше, в старые годы, были такие колдуны, что целые свадьбы могли оборачивать в волков. Едет свадьба под венец, или из-под венца, — и всю свадьбу сделают волками; навсегда так и бегают».

«…Целое веселье было перевернуто в вовкулаков. Рассказывают, что все было так: свадьба пошла в церковь, а одну бабу забыли позвать читать «Отче наш». Она и сделала им так, что когда свадьба вышла из церкви, а навстречу им направлялся музыкант (он был кривым), то все и побежали волками. И теперь живы люди, которые видели эту свадьбу; так и бежали с красными лентами на головах, а кривой музыкант ковылял за ними».