– Я переоценил себя и тех, кто со мною был, – медленно выговорил Виталий на китайском. – И я сбежал. Да, взял и сбежал. Потому что… Мне нелегко.

– В твоем друге нет тайн, – сказал старик. – Он родился, чтоб стать гением, а стал монстром, но твоей вины нет ни в чем. Не ищи его логику, ее у него не может быть.

В его ровном голосе слышалась поддержка, в которой нуждаются слабые, и, быть может, более необходима она сильным людям.

Виталий шагнул на край – дальше земли не было – и глянул вниз. Далеко внизу бурлила речка, он слышал ее грозный рокот, видел бесноватую пляску на камнях. Прыгнуть вниз, как тянет некоторых с расстроенной психикой, не тянуло – Виталий слишком любит жизнь. А вот вверх взмыл бы с неописуемым восторгом, поэтому чаще смотрел на горы, упирающиеся вершинами в плотные белоснежные облака или синее небо. Но сейчас он хотел послушать, что скажет Учитель, и присел рядом с ним на выступ.

– Мы всех предупреждаем, – вновь заговорил старик, – что при серьезной медитативной практике могут возникнуть образы, картинки, звуки, голоса. Это испытание, его называют вратами дьявола, когда энергия наполняет человека и начинает активизировать мозг. И вот тут кроется большая опасность: если становится интересно, если то, что видится или слышится, нравится, если человек намеренно вызывает образы и видения, практика такого человека не приносит результатов. Его желание рождает иллюзии, этот этап нужно перешагнуть, не обращать внимания на видения. Иначе можно остаться в иллюзиях навсегда.

– Что и произошло с Эдгаром?

– Он родился с измененным сознанием, он уже был разрушен, а страсти его уничтожили. Айдецзя потакал своим слабостям, жаждал соприкоснуться с необычным. Он не захотел преодолеть искушение, врата дьявола открылись, и он застрял в иллюзорном мире.

Старик еще помолчал, кстати, с ним хорошо молчать, поэтому и Виталий ни слова не проронил, а наслаждался умиротворением, которое возродил в нем Учитель.

– Вы не умеете держать себя на контроле, – добавил старик. – Вы слишком страстно отдаетесь всему, во что верите. А когда в душе переизбыток страстей, она умирает, хотя вам кажется, вы живете.

Старик все сказал, потому поднялся и пошел по тропе вниз, легонько опираясь на палку. Виталий решил еще посидеть наедине с миром. Он вообще все чаще убеждался, что мир не совсем так устроен, как мы себе это представляем, а значительно сложней, тоньше и разумней. И вдруг…

– Я знал, что тебя можно найти здесь.

Виталий едва с камня не упал. Нет, он не верил глазам: на тропе стоял Сашка, а позади него скромно жалась к кустам… Валенсия!

– Чего вылупился? – шел к нему Сашка. – Аль не рад?

Ехидная улыбка, плутовские глаза прищурены, тональность самого умного на свете – ничуть не изменился. Он присел рядом с Виталием, который потерял дар речи, толкнул его в бок:

– А мы с Валенсией подумали: не махнуть ли нам в Китай, не проведать ли Вэйтали? Остановились внизу, в нормальной гостинице с унитазами и душем. Валенсия, чего стоишь? Иди, поздоровайся.

– Зачем ты привез ее? – вымолвил тихо Виталий.

– Лечить тебя, – в тон ему ответил Сашка. – Мы же лучшие доктора. Ты присмотрись к девочке, она хорошая, не испорчена. Просто пообщайся, тебя это ни к чему не обязывает.

– Здравствуйте, Виталий, – сказала Валя, подойдя к ним.

– Эй, – толкнул друга в бок Сашка, – ты собираешься показывать молодой леди достопримечательности? Валенсия, куда бы ты хотела попасть?

– В пельменную. Где двести видов пельменей.

– Ну, ты готов кормить нас пельменями? – спросил Александр. – За твой счет?

– Конечно.

И Виталий улыбнулся. Черт, а ведь он им рад, потому что… а просто рад.