Петрич полагал, это дневник поисков преступника, как уверяла Жанна, со всеми подробностями, ну, наподобие художественной книги. А в руках он держал банальные записи расходов и расписанные планы по дням недели. Встречи Ганин записывал примерно так: «Потапова Анна, вестибюль, «Банкет-Хауз», 14.00». Кто она, где работает и по какому случаю встречались в ресторане, каков результат встречи – ничего. Но изучал Петрич каждую страницу, Эдгар едва не уснул, наконец:

– Могу я оставить ежедневник у себя? – спросил Петрич.

– Конечно.

– Я прочел твои показания, у тебя есть что добавить?

Эдгар не стал придираться к фамильярности. Вероятно, этот человек привык видеть в каждом, кто заходит в его кабинет, преступника, а преступник не человек, ему можно и тыкать.

– Если вы имеете в виду, вспомнил ли я подробности, то мне добавить нечего. Но я вижу сны, кое-что из них помню хорошо. Сны могут считаться показаниями?

– Нет. Тогда давай так: ты рассказываешь мне все с самого начала. Итак, очнулся внизу, а до этого где находился?

– Наверху, в комнате… ее выделили нам с Ниной, мы же собирались пожениться…

В течение прошедшего года Эдгар старался не вспоминать о том ужасном событии, но стоило вернуться, ему назойливо напоминают. Только благодаря новой Нине он стал способен воспринимать трагедию через призму отстраненности, как будто однажды посмотрел жуткий фильм с актером, как две капли похожим на него. Следователь задавал много наверняка умных и в то же время провокационных вопросов, Эдгар не понимал их назначение, но отвечал. Петрич ему показался заурядным во всех отношениях, прощаясь, Эдгар отметил, что не оправдал ожиданий следователя.

Вернувшись за город, он не нашел ключа в тайнике, кинулся к двери – открыта. Нет, не воры забрались, кое-кто другой. Нина читала, лежа на диване. У Эдгара не было слов! Он и не говорил, а снял куртку, повесил в прихожей, тогда как Нина, едва увидев его, кинула книгу через плечо, села. Эдгар остановился на том самом месте, где вчера стоял Виталий, воспоминание об этом неприятно кольнуло в грудь, но что было, то было. Он собрался высказать Нине свои претензии, которых накопил немало, но она опередила:

– Я видела. Я все-все видела.

– Что именно?

– Вчера ты трахал на этом диване мерзкую, грязную шлюху, невесту твоего лучшего… я подчеркиваю: лучшего друга. Ты сволочь. И большая свинья…

– Замолчи!

От себя не ожидал он, однако в Нину полетела ваза с апельсинами, что красовалась на столе. Ваза, к счастью, из пластика и не разбилась, а Нина благополучно увернулась, спрыгнув с кровати, как кошка, и нагло рассмеялась:

– Ты назло мне с ней, да? А сделал гадость другу, который о тебе заботился, как родные братья не заботятся. Честно скажу, я получила массу удовольствия, когда твой друг смотрел… – Она упала на тахту и расхохоталась. – Смотрел, как вы заходитесь в экстазе, а его метелка… Фу-фу-фу! Так поступают законченные подонки…

Тут уж самый сдержанный человек осатанеет. Из-за Нины он голову потерял второй раз, она им вертит, как хочет, при этом у нее хватает наглости издеваться над ним.

– Какого черта тебе надо? – зарычал Эдгар. – Ушла? Так уходи, я уже говорил, уходи навсегда. Но ты возвращаешься, воруешь у меня деньги, одежду, мешаешь работать и снова сбегаешь. Ты используешь меня…

Этого он тоже не ожидал: Нина схватила край скатерти и с ревом сорвала ее со стола. Полетели на пол тарелки, чашки… А мегера пнула ногой стул, запустила в Эдгара подушкой, хорошо, не старинной реликвией дома – утюгом из чугуна, убила бы им.

– Ну, что ты делаешь… – устало выговорил Эдгар.

А сам решил: поищет новую квартиру, о которой Нина не узнает. Так будет лучше, пора спасать себя. Случайно кинув взгляд на окно, Эдгар заметил: во двор вошла эффектная женщина с парнем и девчонкой, не хватало, чтоб они увидели разъяренное чудовище. Он кинулся к Нине, обхватил ее руками и повалил на диван, зажав рот ладонью, она вырывалась.

– Тихо! Пришли люди, наверное, от старухи. Прошу тебя, веди себя прилично, посиди смирно, разборки устроишь потом.

Она разревелась, значит, ее злоба истощилась, Нина что-то несла по поводу измены, требовала клятв… бред какой-то! Эдгар подхватился и вышел.

Аллу все устроило в половине дома, кроме соседа. Нет-нет, он прекрасный молодой человек, с первого взгляда понравился, но он сосед. А ей нужно жилье без соседей, даже без таких симпатичных. И вот ведь старуха какая: ни слова о парне не сказала, теперь будет сваливать на склероз, которого у нее нет.

– Маня, че не так? – почесывая затылок, спросил Федька.