Преданные всё время рассказывали о Кришне. Говорили так искренно, как будто они были Его близкими друзьями и свидетелями всех Его Божественных игр. Долго слушая их рассказы, я забыла, что Кришна — Бог. Я уже думала, что они говорили о своём друге, о самом любимом, самом близком друге, который живёт где-то в деревне и пасёт коров.

Они так смеялись, до слёз, вспоминая очередную его проделку. А я думала, как же этому другу-пастуху не стыдно?! Он не приехал из своей деревни сюда на праздник к своим же друзьям! Они его так любят, что не могут остановиться, рассказывая всё новые и новые истории о нем:

— А помнишь, как Он оставил отпечатки Своих стоп на коровах, а старшие пастухи дивились: «Что это?»

И снова смех.

— Может быть, у них есть фотографии? Они, наверное, ездили к нему в деревню, — думала я.

Потом запели: «Харе Кришна Харе Кришна Кришна Кришна Харе Харе

Харе Рама Харе Рама Рама Рама Харе Харе»...

Я стала соображать..., подождите, так Кришна — это Верховный Господь! Конечно, и Радха-Дамодара, и преданные на Арбате говорили: «Кришна — Верховная Личность Бога. Мы поём Святые Имена Господа».

Да о ком же они с такой нежностью и радостью говорили? О близком друге? О Боге?

Сердце моё было ошеломлено той нежностью, преданностью, с которой они прославляли Кришну-Говинду, Господа их сердца. Мне захотелось испытать такие же чувства к Богу.

Я буду всегда помнить тот день, помнить вкус прасада. Когда Садананда внёс большие тарелки и поставил их перед нами, мне показалось, что это цветочная клумба с розами всех оттенков.

Всё благоухало. Я никогда раньше не видела такой Божественной красоты. Мы с Нитья-Лилой лишились дара речи. Саданада серьёзно сказал, что мы должны всё это съесть. Оставлять на тарелке прасад нельзя, это же Милость Господа.

Такую гору я ещё никогда за один раз не вкушала: жёлтый рис с кардамоном, тушёные баклажаны, пакоры, овощные сабджи, чапати, сладости, ещё какие-то диковинные блюда. Из алтарной мы выползали как питоны, на ноги встать было невозможно. Пока Нитья-Лила мыла всю посуду, а я лежала на коврике в другой комнате, в алтарной начался дивный, тихий киртан. Мы подкрались к двери алтарной и услышали звуки музыки и чью-то нежную речь.

Преданный Лёша, которого мы называли Лёша — Божий человек, читал стихи о том, как Яшода-мама укладывает Кришну спать, Садананда подыгрывал ему на одной струне. Это продолжалось целую Вечность. Был День Рождения Господа Кришны.

Пение «Харе Кришна» разливалось золотыми ручьями, омывало и радовало сердце.

В1987-1989-м годах я проходил службу в рядах Советской армии. Устроился я хорошо, был почтальоном и выполнял художественно-оформительские работы при штабе. Это позволяло мне иметь свободное время, и я без стеснения использовал «службу» в личных целях, посещая музеи столицы, выставки, кинотеатры и библиотеки.

Я читал книги по философии, психологии, мне хотелось глубже понять смысл жизни.

И, вернувшись из армии, я продолжил свои поиски. В то перестроечное время было много всевозможных курсов ликбезов, проводившихся на дилетантском уровне, но захватывающих внимание неискушенной публики. Я тоже попал в эту струю и, заплатив за обучение месячную зарплату, очутился на скамье «курсантов». Но однажды нам задали домашнее задание: схематически представить цель своей жизни. Я добросовестно пытался его выполнить, но вдруг понял, что не могу, потому что не вижу и не имею этой цели. «В чем она заключается? Может быть, посадить дерево, воспитать ребенка...», — думал я и понимал, что не знаю ответа, который искал все эти годы.

Однажды, увидев объявление о проведении митинга молодежной украинской националистической организации, я отправился послушать. Вокруг, влекомые мечтой о счастливой вольной Украине, толклись митингующие... Речи оратора, который, по всей видимости, был местным «авторитетом», меня не очень воодушевили. Я уже собрался уходить и направился было к метро, как внезапно странные люди привлекли мое внимание. Они явно выделялись на фоне суетливой толпы тем, что были одеты нетривиально и, стоя кружком на краю площади, пели что-то непонятное. Я подошел ближе. Один из них держал в руках поднос с какими-то сухарями и раздавал их собравшимся людям. Я взял эти диетические сухарики, приготовленные явно «по Брэггу». Размышляя о странностях их кухни, я старался держаться немного в стороне, страшась пасть жертвой их угощений. К тому времени я голодал по 24 часа в неделю и почти не ел мяса. «Почти» означало, что моя добрая мама пыталась защитить меня от дистрофии, подмешивая в овощные салаты размолотое и протертое вареное мясо. Она делала это так искусно, что иногда я не замечал этих «диверсий».

У молодого человека с длинными худыми руками я увидел книги и, протянув пятерку, получил невзрачную, похожую на блокнот, самиздатовскую книгу с непонятным названием «Жемчужина упанишад». Другая надпись — «Книга индийского мышления» — хоть как-то объясняла ее содержание. Сообразив, что из этой книги я смогу кое-что узнать, я взял ее и поспешил удалиться.

В то время у меня была особенность — читая очередную книгу, я держал в руках карандаш и отмечал места, которые вызывали повышенный интерес. Сейчас эта небольшая книжица, известная ныне как «Шри Ишопанишад», лежит передо мной, и я могу отчетливо вспоминать, что показалось мне особо значимым в то время. Тогда я впервые в жизни столкнулся с упоминанием о Боге. Я воспитывался в семье неверующих, в школе был пионером и комсомольцем. Религия в моем представлении была «опиумом для необразованного народа», а образ молящегося человека вызывал сочувствие к его слабости и малодушию. Но я хорошо помню, что упоминание о Боге в этой книге не вызвало у меня никакого протеста. Доводы и объяснения Прабхупады были логичны, просты и исчерпывающи. Я согласился: «Возможно, Кришна — это Бог, и Он существует».