Он кланяется, голова опускается к самой земле, и ударяет передними лапами, словно пытается очистить грязь с морды. Его когти режут её лицо; боль едва чувствуется. Он стал ниже, чем она, раскрыл уязвимую точку. Показал страх.

Открыв пасть, она бросается к его горлу так быстро, что он даже не вздрагивает.

Она грызёт, разрывает кожу. Кровь растекается по рту, разливается теплом по морде. Найдя устойчивое положение, она трясёт, разрывает, раздирает, взад-вперёд, со всей силы. Он слишком крупный для неё, чтобы оттолкнуть его как следует. Но у неё клок его мяса между зубов, он в её власти, и кровь бежит, горячая и быстрая. Его богатый вкус доводит его до головокружения, экстаза.

Его попытки сопротивляться доходят до рефлекторного удара ногой, а затем ничего.

Кровь покрывает его шею и грудь, и её собственное лицо, шею и грудь. Она облизывает морду, затем облизывает его, закапывая свой нос в рану, которую она нанесла. Она продолжает ворчать, зарываясь в него. Кусая, рвя, грызя, глотая…

Тело под нею дрожит, поскольку она ест. Мех сжимается до голой кожи, мышцы тают, кости изменяются, пока она не врывается в шею человеческого тела.

— Норвиль!

Треск, звук подобный удару грома, запах как огонь. Она отпускает и отпрыгивает, чтобы встать на расстоянии в один фут от прежнего места и оценить опасность. Её ноздри раздуваются.

Человек, опасный, друг, стоит там, рука поднята, ладонь сжимает источник запаха гари. Оружие.

— Китти!— кричит он и топает к ней, излучая яростный вызов. Она отскакивает на несколько шагов назад, разворачивается и смотрит. Он серьёзно?..

За ним раздаётся грохот шагов. Прибывает ещё больше людей, они пахнут оружием, беспокойством и опасностью. Пистолеты направлены на неё.

Мужчина кричит:

— Хардин, не стреляй! Это Китти!

Их слишком много.

Она бежит.

Она бежит как можно дальше, пока мир не затихает, а запахи кажутся не опасными. Она ищет деревья, убежище, привычные ароматы, и ничего не находит. Она далеко от дома и не знает это место.

Участок сухой земли в углу между двумя стенами создаёт неудобное, но приемлемое логово. Ей больно — саднит лицо, нога и плечи, режет в спине. Она должна отдохнуть. Она скучает по остальным. Здесь должны быть остальные. Ей нужна стая, чтобы чувствовать себя в безопасности.

Но ей остаётся лишь свернуться в клубок и устроиться в углу логова.

Меня разбудил вой сирен.

Я попыталась потянуться и двинуться, как всё тело пронзила боль. Я застонала. Сил никаких. На улице кромешная тьма, середина ночи, а значит, я поспала совсем недолго. Нужно ещё отдохнуть и прийти в себя после возвращения в человеческий облик, прежде чем почувствую себя более-менее.

Я положила голову на ладони и свернулась в углу между кирпичной стеной и деревянным забором. Понятия не имею, где я. Но я слышала сирены. Полиция, карета скорой помощи…

Я помнила достаточно из прошлого часа, так что не была полностью дезориентирована. Провела языком по губам и почувствовала вкус крови. Она всё ещё в моем рту. Я свернулась в клубочек сильнее и сжала глаза.

На гравийной дорожке послышались шаги.

— Норвиль, ты проснулась?

Несмотря на прошлое отсутствие скромности, теперь я чувствовала себя полностью обнажённой. Я потянула колени к груди и обняла себя, пытаясь прикрыться как могу.

Шаги остановились. Я открыла глаза. В нескольких шагах от меня, на коленях стоял Кормак. Он протягивал одеяло. Стоило мне попытаться потянуться к нему, как я почувствовала, что на спине открылся порез. Я поморщилась и зашипела.

Кормак опустил одеяло на мои плечи и, взяв меня под руки, помог сесть. Я укуталась в одеяло.

— Ты нашёл меня.

— Ты оставила след из крови.

Я кивнула. Я чувствовала сухую корку на лице и шее, а я ведь ещё не осмотрела раны. Раны, которые я получила при обращении в волка. Прошло ещё мало времени, чтобы они зажили. Они чесались.

Я чувствовала вкус крови. Во рту, на стенке горла. Ощущала её при каждом вдохе, на пути к желудку.

Я поперхнулась, не в силах сдержать всхлип, и мой желудок сжался. Я оттолкнула Кормака. Меня вырвало. Чем-то багрянистым. Кусками мяса. После нескольких волн и парой ложных спазмов я смогла отдышаться и задуматься о том, что произошло.