Что из этого следует? Что меня грамотно ведут. Так как я уже согласился вступить в ряды непонятно кого, но очень серьезного, мне решили подсластить пилюлю и показать несколько человек, мол не боись ты не один. Так я и не боюсь, немного мандражирую, но не более того. Эти люди очень сильно помогли мне, ни разу не показали себя с плохой стороны, а ведь за год каждодневного общения гнильца из человека всяко выйдет наружу хоть раз. И за 2 года армии я не вспомнил ни одного такого раза со стороны моих преподавателей. Я вполне разделяю их взгляды против нашей системы управления и власти вообще. О судебной системе я вообще молчу: кто больше дал на лапу тот и прав.

Но как воевать против власти в игре я просто не представлял. Ну хорошо, допустим , что есть еще много других отделов этого ордена, работающих в реальном мире, при чем в разных его частях, а здесь и сейчас меня вербуют только в определенную группу “игроков” чтобы проверить в деле мои боевые навыки и и скорость реагирования в нестандартных ситуациях. Ведь по сути больше ничем помочь я не мог: я не вундеркинд, не занимаю высоких постов, а значит простой исполнитель. И тут опять встает вопрос о живых мертвецах. У меня есть родители, которые с ума сойдут, если им принесуи на меня похоронку. С другой стороны,- вот журналист с женой же на фотографии, значит можно как-то уладить процесс.

Каков вывод можно сделать для себя: я готов вписаться в подобную повстанческую организацию, но только с тем условием, что мои родители будут в порядке, желательно сильно далеко. А если они захотят тоже впутаться во что - то нехорошее? В конце концов что они сделали в жизни чтобы оставить свой след на Земле кроме меня? Пожалуй ничего. Но тут надо посоветоваться с преподавателями, вдруг что дельное подскажут?

Я посмотрел на часы. Тренировка продолжится еще полчаса, я с документами закончил, решение принял, так что я тут сидеть буду? Пойду тоже в зал, позанимаюсь немного, может еще какие мысли в голову придут.

– Что решил, Роман Александрович?
– Спросил Серафим пока я выключал тренажеры после тренировки.

– А что тут решать?
– пожал плечами я, - конечно, я с вами. И своего мнения не поменял, есть только пара уточнений.

– Каких?

– Родные.

– Пойдем в каморку.
– Это он так тренерскую называет.
– Потрещим по стариковски.

– Пойдем , - киваю я, забирая спортивную кофту.

В тренерской Серафим выдал мне лист бумаги, ручку и с сияющими глазами обьявил:

– Пиши свой райдер!

Я написал полные имена родителей и варианты развития событий как я их вижу.

– Есть вариант проще.
– Сказал Серафим прочитав текст, - Дай ручку.

– Вот.

– Спасибо, гляди, - он протянул мне лист обратно. Там было написано: Добровольный отказ от родственника. Желательно с криками и побольше свидетелей. Лучше если отказ обоюдный.

– Симуляция?
– Я поднял глаза на мастера.

– Конечно, - качнул бородой он в ответ.

– Еще один вопрос, вы принимаете в этот свой орден людей разных национальностей?

– Ни в коем случае. Только русских. Чтобы было как можно меньше проблем в любой организации, нужно грамотно подобрать персонал. Если вы наберете половину негров и половину белых, то вы получите два противоборствующих лагеря. Так что я подбираю только людей бывшей русской национальности. Иногда беру ребят с территорий бывших украинцев и беларусов, есть даже несколько обрусевших немцев. А что, у вас какие - то антипатии к другим расам?

– Не знаю, просто предрассудки, наверное.

– С предрассудками надо бороться.
– Нахмурился Серафим,- еще что-то?

– Нет все, - сказал я вставая и протягивая руку для прощания.

Родители не захотели принимать участие в “этом крайне сомнительном деле”, но согласились на спектакль для соседей. Ругались мы долго и со вкусом. В какой - то момент мне показалось, что меня вообще с кем то перепутали, потому что обвинения которые сыпались на меня были не просто оскорбительны или смехотворны, но вообще неисполнимы в принципе. После того как все соседи уже утомились от наших взаимных оскорблений я решительно заявил, что должен забрать все мои ценные вещи и больше ноги моей не будет в этом доме!

Я рванул в квартиру, родня соответственно за мной, ибо “мало-ли что он там украдет!” Дома за закрытой дверью родители молча меня обняли, мама всплакнула и принесла купленный ею медальон. Молча открыла, показала внутри фотографии её и отца и повесив мне на шею еще раз обняла. Отец сунул какой то конверт мне в карман и хлопнув по плечу открыл дверь. Так я сжег мосты. Ну, во всяком случае мне так показалось на тот момент.

А еще через неделю Серафим принес мне план моего побега из мира живых: