— Замечательно, — кисло вздыхаю я, — адвокату неизвестна даже суть обвинения, а трибунал уже собран.

— Чадо мое, именно для защиты репутации обвиняемых инквизиционный трибунал может проводить дела очень тихо, а адвокаты рассматривают иные вопросы и в иных судах…

Прикрываю глаза, чтобы не сорваться. Монах как раз из породы людей образованных и неглупых, более того, ну не виноват он, массаракш, что меня корежит от этого их церковного обращения «чадо мое» — у меня были настоящие родители, других не знаю и знать не желаю. А голова сейчас нужна холодной…

Стоп. Зачем это мне тихое рассмотрение дела и защита репутации? За мной действительно есть кое-что «не подлежащее разглашению», но это просто информация «ДСП», никаких сокровенных покровов ее возможное обнародование лично с меня не сорвет, а только вскроет кое-какие организационные промахи Ордена. Кстати, у Ордена в Виго наверняка есть представительство, вот пусть они о репутации организации и заботятся, а заодно прикроют и меня как смежника из соседнего отдела. Это первое.

А второе — уж если про действующую в Виго святую инквизицию ничего не знал я и удивился так, что челюсть на землю рухнула, то какова будет реакция среднего новоземельного обитателя на подобное новшество? Минимум не хуже. Огласка, что явствует из вышеизложенного, мне не опасна, зато что-либо «замолчать» при активном интересе общественности к процессу станет затруднительно. А общественность в новом мире уж если чем заинтересовалась, так просто не отстанет. Принцип «большой деревни» в действии, плюс постоянный информационный голод. Спецслужбы вроде контрразведки могут отбояриться от любопытных «интересами государственной безопасности», но экуменистической христианской церкви такое как бы не пристало…

— В таком случае, отец Иннокентий, — открываю я глаза, — расскажите, пожалуйста, каков принятый в здешнем трибунале регламент.

Монах с удовольствием описывает — в целом без особых отличий от того, заленточного варианта классических, ПРАВИЛЬНЫХ инквизиционных следствий, которые стали базисом современного судебного процесса. Верно говорит отец Иннокентий, в старые времена «случалось всякое», и если говорить об охоте на ведьм и прочей чернокнижной истерии в старушке Европе века этак шестнадцатого-семнадцатого, так основное количество жертв этой охоты приходилось как раз на территории англикано-кальвинистско-лютеранские, где инквизиции не давали нормально работать и делом занимались доброхоты от «светской власти»… Отлично. Я по-прежнему не могу понять, при чем тут черная магия и какого черта испанским инквизиторам (или контрразведчикам) вообще понадобилось от почти скромного и внешне смиренного меня, но если поставить вопрос «как лучше поломать их игру», ответ у меня уже есть.

— …Вот такой примерно порядок, — завершает монах.

— Спасибо большое. А теперь, если вы правда хотите мне помочь — поскорее сообщите обо всем происходящем в представительство Ордена и в редакцию местной газеты… да, и на радио, если можете, так новости разойдутся быстрее.

Монах моргает.

— То есть ты не желаешь закрытого заседания?

— Категорически не желаю и прошу скорейшего рассмотрения вопроса. Пусть хоть посреди стадиона проводят, по мне, чем больше народу будет все это слышать, тем интереснее. Если нынешняя испанская инквизиция желает показать, что ее не касается тяжелое наследие прежней, — прекрасно, тогда огласка и инквизиторам выгодна. А если нет… как там кастильские вельможи приносили вассальную присягу испанскому монарху — «если ты, твое величество, будешь соблюдать принятые у нас порядки, то мы признаем тебя королем, а если нет — нет», [72] — здешний люд эту историю помнить должен лучше.

Отец Иннокентий раскатисто смеется.

— Вот это я точно процитирую в сообщении! Не знаю, чем вся твоя эскапада закончится, но если ты хочешь вызвать у людей интерес, пожалуй, у тебя получится, Это будет не суд, а зрелище.

— Вы правы, зрелища-то я и хочу. «The show must go on», как поется в одной из моих любимых песен.

Территория Европейского Союза, г. Виго

Вторник, 17/06/21 13:00

Испанская католическая церковь и подведомственный ей институт, каким именуется здешняя инквизиция, следуют общему принципу всех новоземельных организаций и действуют без лишнего промедления, если это вообще возможно. Я сам не ожидал, что трибунал соберется еще до полудня, и тем более не ожидал, что в зале скромной ратуши города Виго яблоку негде будет упасть — но, очевидно, отец Иннокентий со своей стороны нажал на все рычаги, а новость, как я и просчитал, оказалась «особо горячей», и народ, которому в размеренной жизни скромного по староземельным меркам городка так редко выпадают неожиданные развлечения, решил заглянуть хотя бы краешком глаза.

В итоге адвокатов у меня образуется аж четверо. Во-первых, собственно «адвокат дьявола», положенный по регламенту инквизиционного процесса, брат Хорхе — парнишка лет двадцати, но на вид умный и начитанный. Во-вторых, уже известный мне отец Иннокентий, формально выполняющий роль переводчика, ибо заседание проводится на государственном испанском наречии, каковым обвиняемый, то бишь я, не владеет от слова совсем; ну а в процессе перевода он вполне может дать пару-тройку дельных советов, о чем заявил открыто. В-третьих, это самолично директор орденского представительства в Виго, Кеннет Баллард, в кои-то веки ему выпал случай стряхнуть пыль с йельского диплома бакалавра-правоведа, и раз уж служебный долг удачно совпал с таким случаем, грех не воспользоваться.

А адвокат номер четыре, которую никто не назначал и которой никто не сумел дать отвод, — тетушка Алла. Как ближайшая почти-родственница из всех присутствующих на месте. Дипломированный юрист? Отнюдь, но усомнившегося в ее квалификации судебного клерка, или как он тут правильно именуется, матриарх семейства Кушнир на эмоциональном англо-одесском жаргоне без использования прямых ругательств морально запихнула под плинтус, откуда бедолага предпочел уже не вылезать.

Святейшую инквизицию города Виго воплощает председатель трибунала; канонически худой, равнодушно-блеклый и бесстрастный, за вычетом взгляда, представленный как брат Доминик, без указания фамилии — ну да, с каким же еще Ай-Ди существовать такому персонажу… Помогают ему два других католических иерарха, привет «тройке» наркома Ежова, не иначе. По правую руку сидит невысокий улыбчивый толстячок с холодными глазами — аббат Фабрицио Корво, настоятель бенедиктинского монастыря под Неаполем; последний, правда, обозвали по-итальянски, «Наполи», но я еще не настолько забыл староземельную географию. Ну а слева от председателя находится его преосвященство епископ краковский, тот самый Жигмонт Корибут; массивного и кряжистого поляка совсем нетрудно представить, подобно историческому тезке-прототипу, облаченным в доспехи, на боевом першероне и разваливающим пополам двуручной секирой очередного тевтонского рыцаря…

— Обвиняемый желает что-либо возразить против нынешнего состава суда? — следует традиционный вопрос, который мне дублируют на русский.

Брат Хорхе качает головой, однако я не могу удержаться и в обход адвоката громко интересуюсь на интернациональном английском:

— Обвиняемый, если только это не нарушает основополагающих правил, желает поинтересоваться, почему настоящий состав уважаемых представителей католической церкви считает себя вправе вообще рассматривать его дело.

Удивленное молчание. Адвокат Хорхе бледнеет, тетушка Алла одобрительно улыбается, директор Баллард энергично кивает — так, мол, их! Отец Иннокентий вздыхает, что-то вопрошает у суда по-испански, получает короткий утвердительный ответ и обращается ко мне опять же по-английски — очевидно, ради публики, так бы говорил на русском: