– Правда? – Ребус начинал пересматривать свое отношение к Фаррадэй. Может, она не такая уж противная мстительная ворона, какой казалась ему раньше. – Значит, сейчас мы утверждаем, что у нас есть живой свидетель, и он должен с этим смириться. Я считаю, что он запаникует и потеряет остатки того, что у него еще осталось тут. – Ребус постучал себя по голове. – У него окончательно съедет крыша, как сказал бы Лэм.

– Ты уверен?

– Да, я уверен, Джордж. Нам нужно, чтобы все были начеку. Он способен на все.

– Даже думать об этом не хочу.

Ребус внимательно разглядывал письмо:

– Еще один вопрос, Джордж. Что означают буквы и цифры на штемпеле?

– Означает, что почтовое отделение расположено в Сити, – подумав, ответил Флайт, – Фаррингдон-стрит, мост Блэкфрайерс и вся округа. Ладгейт, собор Святого Павла.

– Так, понятно. Он уже не раз заставлял нас идти по ложному следу. Например, мы рассчитываем найти его по следам укусов, а зубы-то оказались почти наверняка вставными. Но теперь, когда мы его раздразнили…

– Ты думаешь, он живет в Сити?

– Живет или работает, а может, просто ездит через Сити на работу по утрам… – Ребус покачал головой. Ему не хотелось рассказывать Флайту о промелькнувшей перед его мысленным взором картине; курьер-мотоциклист, работающий в Сити, мотоциклист, который способен чуть ли не в одно мгновение добраться до любой части Лондона. Как тот человек в кожаном костюме, который в самую первую ночь стоял на мосту через канал.

Такой человек, как Кенни Уоткис.

Но вместо этого он сказал:

– Да, это еще одна часть головоломки.

– Если хочешь знать мое мнение, этих частей что-то слишком много, – заметил Флайт, – и некоторые не всегда совпадают.

– Согласен. – Ребус потушил сигарету. Флайт уже давно докурил свою и собирался зажечь другую. – Но когда появится его описание, мы будем знать наверняка, какие части лишние, верно? – Он по-прежнему изучал письмо. Что-то еще оставалось невыясненным. Но что? В глубине его сознания таилась какая-то мысль или, точнее, смутное воспоминание, потревоженное письмом… Но что это было? Может, если он перестанет об этом думать, оно само вернется к нему – так, как неожиданно всплывают в памяти забытые названия фильмов и имена актеров.

Дверь в кабинет распахнулась.

– Лиза, ну как ты? – Мужчины разом вскочили, чтобы предложить ей сесть, но она остановила их взмахом руки, предпочитая стоять. Не решаясь садиться, они втроем неловко застыли в тесном пространстве кабинетика.

– Меня опять вырвало, – сказала она и улыбнулась. – Вроде уже больше нечем. Думаю, скоро начну блевать вчерашним завтраком.

Они угодливо улыбнулись ей. Ребус подумал, что она выглядит измученной и усталой. Хорошо, что вчера ей удалось выспаться. Он сомневался, что в ближайшее время она вообще сможет нормально спать, с транквилизаторами или без, не важно.

Флайт первым нарушил молчание:

– Я договорился о временной квартире для вас, доктор Фрейзер. Чем меньше народу будет знать об этом, тем лучше. Не волнуйтесь, там вы будете в безопасности. Вам будет обеспечена охрана.

– А как насчет ее квартиры? – осведомился Ребус.

Флайт кивнул:

– Я уже договорился, чтобы два наших человека присматривали за ней. Один внутри, другой снаружи, оба негласно, разумеется. Если Оборотень появится там, они с ним справятся, можешь мне поверить.

– Прекратите разговаривать так, словно меня здесь нет, – вспылила Лиза, – меня это тоже касается!

В кабинете снова повисло неловкое молчание.

– Простите, – сказала Лиза. Она закрыла глаза левой рукой. На пальцах не было ни единого кольца. – Я просто не могу поверить, что так испугалась. Мне очень…

Она снова запрокинула голову, чтобы не дать ходу слезам. Флайт мягко положил руку ей на плечо:

– Все в порядке, доктор Фрейзер. Правда…

Она криво улыбнулась в ответ.

Флайт продолжал говорить, обволакивая ее словами утешения. Но она не слушала его. Она, не мигая, смотрела на Ребуса, а он – на нее. Ребус знал, о чем говорил ее взгляд. Это было самое-самое важное.

Найди Оборотня, найди его, не теряя времени, и убей. Сделай это для меня, Джон. Обязательно сделай это.

Она мигнула, и Ребус потерял контакт. Он медленно, практически незаметно кивнул ей, но этого было достаточно. Она улыбнулась ему, и глаза вдруг разом высохли, и в них засверкали искорки. Флайт почувствовал эту перемену и убрал руку с ее плеча. Он посмотрел на Ребуса, ища объяснения, но Ребус уже уткнулся в письмо, сосредоточившись на первом предложении. Что же тут необычного? А ведь в нем, безусловно, была какая-то ускользающая от него особенность. Какая-то тайна, которую он пока не мог разгадать.