И в ту же секунду локоть Ребуса вломился прямо в его незащищенный живот. Лэм согнулся пополам, судорожно хватая воздух открытым ртом. Ребус удовлетворенно полюбовался делом рук своих: неплохо для старика. Совсем не плохо.

И продолжал идти.

Поскольку он направляется по личному делу, то, выйдя из здания полицейского участка, оглядывается в поисках такси. Один из офицеров полиции, который запомнил его с той самой воскресной ночи убийства у реки, предлагает подбросить его на патрульной машине. Ребус отказывается. Офицер смотрит на него, будто Ребус нанес ему тяжкое оскорбление.

– Все равно спасибо, – примирительно говорит Ребус. Но на самом деле он взбешен. Он злится на Лэма, на самого себя, на дело Оборотня, на этого Кенни Уоткиса, будь он неладен, на Флайта, на Лизу (с какой это стати она так стремилась на Копперплейт-стрит?) и больше всего на Лондон. Куда подевались все эти такси, все эти алчные черные машины, похожие на огромных черных жуков, подстерегающих свою жертву? За последнюю неделю мимо него проносились сотни, тысячи такси, а сейчас все словно сквозь землю провалились. Но он все равно ждет, рассеянно оглядывая дорогу. И по мере того, как он ждет такси, он обретает способность рассуждать и постепенно успокаивается.

На кой черт ему понадобилось куда-то ехать? Он напрашивается на неприятности, буквально вызывает их на собственную голову, подобно кальвинисту в черном одеянии, который умоляет покарать его за грехи. Раз! – и кнут со свистом опускается на спину. Ребус уже давно сыт по горло всеми религиями. Они все весьма горьки на вкус, причем каждая горька по-своему. Неужели нет такой религии, где человеку не нужно испытывать чувство стыда или вины, не нужно сожалеть о том, что он гневается или, наоборот, становится равнодушным, даже более чем равнодушным? Неужели нет такой религии, которая допускает сосуществование добра и зла – и в мире, и в душе отдельно взятого человека? Неужели нет религии для тех, кто верит в Бога, но не верит в религию?

И куда подевались все эти чертовы такси?

– Ну и к дьяволу. – Он подходит к ближайшей патрульной машине и стучит в окно, размахивая своим удостоверением. – Я – инспектор Ребус, – заявляет он. – Не могли бы вы подбросить меня до Гоуэр-стрит?

Здание колледжа показалось Ребусу, как никогда, пустынным; он даже испугался, что секретарша могла запросто уйти пораньше в преддверии надвигающихся выходных. Но нет, она была на месте – словно верный слуга в заброшенном замке. Ребус откашлялся, и она подняла глаза.

– Да? – спросила она. – Чем я могу вам помочь? – Видимо, она не узнала его.

Ребус достал удостоверение и сунул ей под нос.

– Инспектор сыскной полиции Ребус, – веско проговорил он, – Скотленд-Ярд. Я хочу задать вам несколько вопросов о докторе Фрейзер.

В глазах женщины промелькнул ужас. Ребус испугался, что переборщил, и изобразил на лице улыбку: мол, не волнуйтесь, чего вам бояться, я не по вашу душу пришел. Улыбка получилась очень даже миролюбивой. Но ужас в глазах женщины не исчез; напротив, она еще больше всполошилась.

– О, боже, – лепетала она, – О, господи, господи… – Она посмотрела на него. – Как вы сказали? Доктор Фрейзер? Но на факультете нет никакого доктора Фрейзер.

Ребус дал описание Лизы. Женщина резко подняла голову:

– А, Лиза? Вы про Лизу? Но это какая-то ошибка. Лиза здесь не работает. Нет, конечно, боже мой. Хотя вполне может быть, что она время от времени подменяет кого-нибудь, только и всего. О, господи, Скотленд-Ярд… Но, я надеюсь, она не… Что она натворила?

– Она здесь не работает? – Ребусу показалось, что он ослышался. – Тогда кто она?

– Лиза? Одна из наших студенток.

– Студенток?! Но она же… – Он чуть не сказал «слишком старая».

– Одна из наших старших студенток, – пояснила секретарша. – Боже, она что, попала в беду?

– Я уже приходил к вам, – сказал Ребус, – и вы мне ничего не сказали. Почему?

– Приходили? – Она внимательно изучила его лицо. – Да, теперь я вспомнила. Ну, в общем, дело в том, что Лиза попросила меня никому не говорить.

– Почему?

– Из-за ее диплома, объяснила она. Она пишет работу по… Как же это называется? – Она открыла ящик стола и достала оттуда листок бумаги. – Ах да, «Психология расследования тяжких преступлений». Она мне все объяснила. Ей нужен доступ к полицейским расследованиям, а для этого необходимо завоевать доверие. Сами понимаете: полиция, суд, ну и так далее. Она сказала, что притворится преподавателем. Я сказала ей: не делай этого, я предупреждала ее, но она твердила, что у нее нет другого выхода. В полиции никто не стал бы возиться со студенткой, так ведь?

Ребус не нашелся что ответить. Конечно нет, никто не стал бы возиться со студенткой. С какой стати?

– Значит, вы ее прикрывали?

Женщина пожала плечами:

– Лиза – весьма настойчивая молодая особа. Она сказала, что, возможно, мне не придется врать. Я просто буду говорить, что ее нет на месте или что у нее сегодня нет уроков, что-нибудь в этом роде. Она думала, что никому не придет в голову ее проверять.

– А кто-нибудь уже проверял?

– Да, конечно. Вот, например, сегодня мне звонил мужчина, с которым у нее было назначено интервью. Он хотел убедиться, что она действительно преподаватель колледжа, а не какая-нибудь журналистка из «Ноузи паркер».