Роберт сообщил мне, что сэр Фрэнсис Уолсингем хочет выдать свою дочь за Филиппа. Он отнесся к этой идее одобрительно, поскольку, по его мнению, Филиппу уже давно пора жениться. Филипп продолжал писать сонеты, воспевающие красоту Пенелопы и свою безнадежную страсть, но Роберт подсказал мне то, что я и сама видела, а именно, что Филипп не относится к числу страстных мужчин, нуждающихся в удовлетворении физических потребностей. Он был поэтом, ценителем искусства, любовные отношения, находящие выражение в стихах, для него были намного ценнее тех, которые приводят к естественной кульминации. Пенелопе, разумеется, нравилось быть его музой, но это не мешало ей жить с лордом Ричем. Их брак трудно было назвать счастливым, но она продолжала рожать супругу детей.

Итак, обе семьи нашли весьма желательным союз Франчески Уолсингем и Филиппа. Франческа была очень красивой девушкой, и, хотя Филипп относился к перспективе женитьбы на ней весьма прохладно, никто не сомневался в том, что после свадьбы его отношение изменится.

К моему удивлению, Филипп не стал противиться этому браку и обе стороны начали готовиться к свадьбе.

Когда Дороти услышала о предложении Роберта выдать ее замуж за Якова Шотландского, она заметно опечалилась и сказала мне, что ни за что не согласилась бы выйти за Якова, даже если бы королева не возражала.

— Это крайне неприятный человек, — добавила она. — Он неопрятен и властолюбив. А твой супруг, маменька, чересчур амбициозен.

— Незачем так огорчаться, — оборвала я ее тираду. — Этот брак наверняка не состоится. Если бы даже нам и удалось осуществить задуманное Робертом, ты, я и твой отчим тут же угодили бы в Тауэр.

Дороти расхохоталась.

— Она ненавидиттебя, маменька. И я понимаю, почему.

— Я тоже, — заверила ее я.

Дороти с восхищением посмотрела на меня.

— Ты никогда не состаришься, — воскликнула она.

Эти слова привели меня в восторг, потому что в устах юной и критически настроенной дочери это была высшая похвала.

— Наверное, это все потому, что у тебя такая интересная жизнь, — продолжала Дороти.

— Неужели такая уж интересная? — усомнилась я.

— Еще бы! Ты вышла замуж за моего отца, а потом заполучила Роберта, который якобы был женат на Дуглас Шеффилд. Кроме всего прочего, тебя ненавидит королева, а ты не обращаешь на это ни малейшего внимания. Вместо того чтобы расстраиваться по этому поводу, ты сама ведешь себя, как королева.

— С Елизаветой никто не сравнится.

— Как бы то ни было, ты намного красивее.

— Немного найдется людей, готовых согласиться с тобой.

— Со мной согласится любой… хотя, возможно, и побоится это признать вслух. Я намерена жить так же, как и ты. Я буду бросать вызов судьбе. А если твой муж предложит мне в мужья короля Франции или Испании, в ответ я сбегу со своим собственным избранником.

— Поскольку упомянутые короли уже женаты, а если бы даже и были холосты, то вряд ли захотели бы жениться на тебе,то нам, пожалуй, не стоит опасаться подобного поворота событий.

Она поцеловала меня и заявила, что жизнь прекрасна и удивительна, а также, что она завидует Пенелопе. Пусть она и вышла замуж за чудовище, зато самый красивый юноша при дворе посвящает ей любовные оды. Все, кто читал эти стихи, утверждают, что они являются истинными произведениями искусства и что они сделают Пенелопу бессмертной.

— Я считаю, что только веселая жизнь может быть интересной, — подытожила Дороти.

— В этом что-то есть, — согласилась я.

Полагаю, подобные речи должны были меня насторожить. Дороти семнадцать лет, она необыкновенно романтична, а я продолжала считать ее ребенком. Более того, меня так волновали собственные проблемы, что мне и в голову не пришло поинтересоваться делами дочери.

Когда сэр Генри Кок и его жена пригласили Дороти провести несколько недель в их имении в Броксборне, мне это показалось отличной идеей. Она уехала в приподнятом настроении.

Вскоре после ее отъезда в Лестер-хаус из Гринвича вернулся Роберт. Едва увидев его, я поняла, что случилось нечто неприятное, и не ошиблась. Королева была разгневана. Она обнаружила, что Филипп Сидни и Франческа Уолсингем обручились, не испросив у нее согласия на брак. Все участники этой затеи вызвали у нее сильнейшее недовольство. Поскольку Филипп приходился Роберту племянником, а все знали, что Роберт всегда принимает самое активное участие в делах семьи, королева заподозрила, что он преднамеренно утаил от нее эту информацию.

Роберт объяснил ей, что считал эту затею недостойной внимания королевы.

— Недостойной моего внимания! — взвизгнула Елизавета. — Разве я не осыпала этого молодого человека своими милостями! Только в этом году я посвятила его в рыцари, а он считает, что имеет право обручаться с дочерью Уолсингема, утаив от меня факт помолвки!

Уолсингем смиренно явился ко двору, и когда ярость королевы несколько утихла, объяснил, что также считал свою семью незначительной и не заслуживающей интереса королевы.