Шрифт:
— Спать хочется… — прошептал измученный Дмитрий.
— Спать будешь ночью, — твердо сказал шеф. — Я замечаю за тобой расхлябанность.
В полдень Сулин перестал соображать. Он отпросился в туалет и там задремал, привалившись к зеркалу. Через несколько минут дама с собачкой чуть не вышибла дверь, и он вернулся в купе получать мат.
Приближалась вторая ночь пыток. Но не последняя. Потом будет гостиница и еще семь ужасных ночей. Дмитрий понял, что из командировки он вернется инвалидом. Если вообще вернется…
На шумной станции он пошел за газетами, притаился в зале матери и ребенка и стал ждать отправления ненавистного поезда. Дети бегали по его ногам, небритый гражданин, озираясь, предлагал мумиё. На электрических часах остановилось время.
— А я его ищу! — услышал Сулин и вздрогнул.
Камодов возвышался над ним, сжимая курицу, как двустволку. Они сели в вагон за минуту до отправления. «Это конец», — обреченно думал Дмитрий.
В десять вечера Павел Тимофеевич отчаянно зевнул, сказал: «Пора!» и лег спать, включив свои мощные динамики. Казнь продолжалась.
«Алиса! — мысленно обратился к жене Сулин. — В эту роковую ночь пишу тебе последнее письмо. Не дожив до рассвета, погибаю от вибрации и нервного истощения. Прошу никого не винить в моей смерти. Ребенку скажи, что папа погиб при исполнении служебных обязанностей. В моей старой шляпе, под подкладкой, лежат пятьдесят рублей. Помирись с мамой. Ты свободна. Целую. Твой бывший Митя».
Он заплакал от жалости к себе.
Утром они прибыли в Шурупинск, город, которого сторонились птицы. Заводские трубы, атланты технического прогресса, упирались в небо желтыми чубами. Букеты резких запахов плавали в воздухе. Напротив вокзала, на стене дома, висело огромное полотно: «Шурупинцы! Боритесь за чистоту родного города».
В гостинице «Северная Пальмира» им предложили на выбор номер на двоих или люкс на одного человека.
«Люкс!» — чуть не крикнул Сулин, но сдержался.
— Зачем нам люксы? — улыбнулся администраторше Камодов. — Нам и вдвоем неплохо. Правильно, Сулин?
Дмитрий кивнул, спохватился и тихо, чтобы не слышала администраторша, зашептал, что хорошо бы все-таки в люксах…
— Откуда это в тебе? — неприязненно удивился Камодов. — Скромней надо жить!
Их поселили в номер на двоих.
«Что я делаю? — в тоске спрашивал себя Сулин, волочась за шефом на третий этаж. — Хватит пресмыкаться. Пора сказать шефу: не обижайтесь, Павел Тимофеевич, но вы храпите, я устал, я хочу жить в другом номере…»
Потянулись томительные дни. С утра они отправлялись на комбинат, где обсуждали пункты хоздоговора. Потом их водили по горячим цехам, возили по карьерам. Глаза Сулина постоянно слипались. Сквозь пелену он видел пляску огня в печах, струи кипящего металла, ему казалось, что сейчас появятся ловкие бесы, подхватят его под руки и понесут на раскаленную сковороду. Издалека доносился голос сопровождающего: «Самый большой в мире…»
Боясь попасть впросак, Дмитрий все время держал на лице гримасу напряженной задумчивости. Камодов, разразившись однажды шуткой, повернулся к Сулину и осекся при виде идиотского выражения его лица.
«Жалкий раб! — ругал себя Дмитрий. — Немедленно уходи в другой номер. Камодов не осудит».
Но он никуда не уходил.
Камодов, недовольный вялостью подчиненного, делал ему замечания. Сулин выслушивал их с покорной безучастностью. Он мечтал только о том, чтобы кончилась эта проклятая командировка и можно было бы спать по-человечески.
И вот, наконец, поезд помчал их домой. Последняя кошмарная ночь осталась позади. На горизонте замаячили знакомые очертания родного города. Камодов и Сулин, подготовившись к выходу, стояли в коридоре и смотрели в окно. Дмитрий, с темными кругами под глазами и заострившимся лицом, был похож на блудного сына, возвращающегося после скитаний к семейному очагу. И все же в глубине души он был доволен, что выдержал тяжкое испытание, не испортив отношений с Камодовым.
— Слушай, — вдруг сказал шеф, — я все хотел тебя спросить, да как-то неудобно было. Говорят, я маленько похрапываю. Это правда?
— Пустяки! — Сулин улыбнулся. — В пределах нормы, Павел Тимофеевич…
Поезд подползал к перрону.
Измена
В июле Алиса с ребенком уехала отдыхать на юг. Впервые после шести лет супружеской жизни Сулин получил месяц свободы. Тайное предчувствие, что в его жизнь войдет другая женщина, не оставляло Дмитрия. Она промчится яркой кометой, опалив неземным пламенем, и исчезнет так же неожиданно, как и возникнет. Или не исчезнет, будет где-то рядом доброй путеводной звездой…