Шрифт:
О дальнейшей судьбе Якова Иосифовича мне больше ничего не известно. 10 июля последний раз я видел Якова Иосифовича, он мне сказал, что эти интриги ведутся косвенным путем против него. Я же оказался козлом отпущения.
Убедительно прошу, если можете, отозвать меня в Москву, откуда я получу назначение по соответствию, так как я все время служил в тяжелой артиллерии.
Юлии Исааковне прошу об этом не говорить.
Буду весьма благодарен.
И. САПЕГИН
Мой адрес: Действующая армия. Западный фронт, 20-я армия, командиру 308-го легкого артполка.
Простая корреспонденция направляется по адресу: Действующая армия. Западный фронт, база литер 61 ПС 108, 308 лап. САПЕГИНУ ИВАНУ ЯКОВЛЕВИЧУ.
5. VIII —41 г».
Возможно, полковник Сапегин и переживал за судьбу Якова Джугашвили, но тем не менее целью его письма был также и вызов в Москву, а само письмо напоминает донос.
Осенью 41-го Якова перевели в Берлин в распоряжение службы пропаганды Геббельса. Там его с комфортом разместили в отдельном флигеле. Но ни комфорт, ни уговоры, ни шантаж не смогли заставить сына Сталина разговориться. Фашистам удалось немного: допросить его, сделать фотографии, распечатать листовки… Поэтому в начале 1942 года его переводят в офицерский лагерь «Офлаг XIII-Д» в Хаммельбурге, затем весной — в «Офлаг» в Любеке. В феврале 1943 года Яков Джугашвили был переведен в концлагерь Заксенхаузен, где находился в особом бараке до момента своей смерти при не выясненных до конца обстоятельствах в апреле 43-го.
К слову, в отличие от миллионов военнопленных, он не был брошен на произвол судьбы. Известны как минимум две попытки вызволить его из неволи. Об одном отряде специального назначения упоминается в воспоминаниях Долорес Ибаррури, вышедших отдельной книгой в Барселоне в 1995 году. В составе спецгруппы был испанец Хосе Парро Мойсо с документами на имя офицера франкистской «голубой дивизии». Однако эта попытка вызволить Якова из концлагеря Заксенхаузен не увенчалась успехом — группа погибла.
Неудачной оказалась и вторая попытка. Группа, сформированная из одиннадцати разведчиков, предварительно прошедших специальную подготовку, отработав операцию на макетах, была заброшена в глубокий тыл противника. Но опоздала. Накануне Яков был переведен в другой лагерь. При отходе группа потеряла несколько человек.
А приказ №270 все же сыграл свою роковую роль… После его выхода жена Якова — Юлия Исааковна Мельцер — была арестована. Из куйбышевской тюрьмы она вышла лишь весной 1943 года совершенно седой. Только смерть мужа подарила ей свободу…
В мемориале лагеря Заксенхаузен хранится воспоминание, оставленное его бывшими узниками о сыне вождя: «Яков Джугашвили постоянно ощущал безысходность своего положения. Он часто впадал в депрессию, отказывался от еды, особенно на него подействовало не раз передававшееся по лагерному радио заявление Сталина о том, что “нет военнопленных — есть изменники Родины”. Возможно, что это и подтолкнуло его на безрассудный шаг. Вечером 14 апреля 1943 года Яков отказался войти в барак и бросился в мертвую зону. Часовой выстрелил. Смерть наступила мгновенно. И тогда труп бросили на проволочный забор, находившийся под высоким напряжением.
“Попытка к бегству”, — рапортовало лагерное начальство. Останки Якова Джугашвили были сожжены в лагерном крематории…»
Однажды Маршал Советского Союза Г.К. Жуков спросил Сталина:
— Товарищ Сталин, я давно хотел узнать о вашем сыне Якове. Нет ли сведений о его судьбе?
Вождь долго ходил вдоль стола своего кабинета, прежде чем ответил на вопрос каким-то нехарактерным для него приглушенным голосом:
— Не выбраться Якову из плена. Расстреляют его. Душегубы. По наведенным справкам, держат они его изолированным от других военнопленных и агитируют за измену Родине… — Немного помолчав, он добавил: — Яков предпочтет смерть измене Родине…
Информация о сыне поступала к Сталину и в годы войны, и после ее окончания. Так, 5 марта 1945 года нарком внутренних дел Берия докладывал ему:
«В конце января с.г. Первым Белорусским фронтом была освобождена из немецкого лагеря группа югославских офицеров. Среди освобожденных — генерал югославской жандармерии Стефанович, который рассказал следующее.
В лагере “Х-С” г. Любек содержался ст. л-т Джугашвили Яков, а также сын бывшего премьер-министра Франции Леона Блюма — капитан Роберт Блюм. Джугашвили и Блюм содержались в одной камере. Стефанович раз 15 заходил к Джугашвили, предлагал материальную помощь, но тот отказался, вел себя независимо и гордо. Не вставал перед немецкими офицерами, подвергался за это карцеру. “Газетные сплетни немцев обо мне — ложь”, — говорил Джугашвили. Был уверен в победе СССР. Написал ему свой адрес в Москве: ул. Грановского, дом 3, кв. 84».
А вот докладная из Берлина за 14 сентября 1946 года, адресованная министру внутренних дел СССР генерал-полковнику Круглову С.Н., которая после прочтения последним была доложена Сталину: «Оперативным Сектором МВД гор. Берлина 10-го июля с.г. был арестован работник отдела “1-Ц” Главного штаба Центральной группы немецких войск — ГЕНСГЕР Пауль.
Будучи допрошенным, он показал, что в 1941 году в городе Борисове он в качестве переводчика участвовал на допросе старшего лейтенанта артиллерии ДЖУГАШВИЛИ Якова. Допрос вел капитан отдела “1-Ц” доктор ШУЛЬЦЕ, работник 5-го отдела Главного управления Имперской Безопасности. После допроса ДЖУГАШВИЛИ был направлен в концлагерь Заксенхаузен.
В дальнейшем нами было установлено, что американцы в 1945 году арестовали более 15 работников лагеря Заксенхаузен. Поэтому была заявлена просьба передать их для дальнейшего следствия нам, так как лагерь Заксенхаузен находится на нашей территории. Американцы передали арестованных, в числе которых оказался комендант лагеря КАИНДЛЬ, полковник СС, и командир охранного батальона ВЕГНЕР, подполковник СС.
В целях проверки показаний ГЕНСГЕРА был допрошен арестованный бывший командир охранного батальона СС дивизии “Мертвая Голова”, охранявшего концлагерь Заксенхаузен, ВЕГНЕР Густав, 1905 года рождения, с высшим полицейским образованием, член фашистской партии с 1939 года.