О! Дорогой, ты не в силах этого представить, как ужасно трудно быть повседневно голодным. Сергей…»

В этом лагере, где содержался автор дневника, была принята продажа заключенных для работы на предприятиях различных германских фирм, в первую очередь — на шахтах. После смерти людей заменяли новыми. Новым этапом смерти для некоторых категорий советских военнопленных становились концлагеря.

Их классификация была утверждена 2 января 1941 года. В соответствии с ней концентрационные лагеря для всех типов заключенных подразделялись на три категории:

Первая — Дахау и Заксенхаузен. В этих лагерях содержались асоциальные элементы: бродяги, проститутки, гомосексуалисты, представители религиозных сект, уголовные элементы, совершившие незначительные преступления. Все они занимались сельхозработами и не тяжелым физическим трудом.

Вторая — Бухенвальд, Нойенгаме, Нацвейлер, Флоссенбюрг, Равенсбрюк, Люблин-Майданек и Штуттхоф. В этих лагерях содержались особо опасные преступники, перевоспитание которых не предполагалось. Это «политики и враги Рейха», члены социал-демократической и коммунистической партий, бывшие бойцы интербригад в Испании, партизаны, диверсанты. Все они использовались на особо тяжелой физической работе, т.к. были предназначены для медленного уничтожения.

Третья — Маутхаузен-Гузен и Гросс Розен. В этих лагерях содержались евреи и цыгане, которые должны были быть уничтожены в самые короткие сроки. Их физическая сила использовалась минимально.

К слову, в течение очень короткого времени режим содержания лагерей 1-й и 2-й категорий сравнялся с условиями лагерей 3-й.

Сразу же после нападения Германии на Советский Союз в эти лагеря стали направлять советских офицеров, политработников, а следом и других военнопленных за побеги, агитацию против РОА, саботаж на работе.

Основными центрами уничтожения советских офицеров и политработников были Заксенхаузен, Бухенвальд, Маутхаузен. В Освенцим и Майданек для уничтожения поступали в основном рядовые красноармейцы.

В концлагерях военнопленных переодевали в полосатую одежду с буквами «SU» на груди.

В сущности, как обычные лагеря, так и концентрационные были превращены режимом Гитлера в военно-промышленные предприятия и рынки рабов. Ведь вся их деятельность строилась на «самообеспечении» благодаря универсальной рабской силе заключенных.

Единственной разницей между этими лагерями была разница в методах и скорости истребления.

Не зря же именно концлагеря называли «фабриками смерти». Каждая такая фабрика имела в своем составе определенное количество профессиональных убийц, которые непосредственно управляли процессом массового уничтожения. Опыты над живыми людьми стали в концлагерях некой параллельной задачей, которую реализовывали дипломированные врачи. Множество научных институтов, различные монополии совместно с медицинским персоналом концлагерей принимали в них самое деятельное участие.

Из доставленных только в Заксенхаузен свыше 20 000 советских военнопленных в живых осталось лишь около 2500. Только в одном 1941 году в течение двух месяцев там были расстреляны 18 000 военнопленных.

В Освенциме погибло 15 тысяч советских военнопленных.

К слову, в одной только Норвегии в годы войны действовало более 200 лагерей для советских военнопленных. В них, по последним данным, содержалось более 100 тысяч бойцов и командиров Красной армии. Например, на побережье Северного Ледовитого океана в лагере под норвежским городом Тромсе умирали несколько тысяч советских солдат и офицеров с Карельского фронта и Северного флота.

«Это был огороженный двойным забором из колючей проволоки участок голой местности. Единственными постройками на его территории были бараки для охраны и пулеметные вышки. Пленных держали под открытым небом. Мороз в этих местах доходит до 45 градусов по Цельсию. Спасаясь от дикого холода и ураганных арктических ветров, люди пытались сооружать себе убежища. В основном это были норы. Их буквально выгрызали в промерзшей каменистой почве. Копали чем придется — острыми камнями и даже мисками. Вход в норы заваливали ветками или просто завешивали тряпьем. Те, у кого не было сил копать, строили себе некое подобие шалашей. Каркасы сооружались из веток и тонких стволов карликовых берез. Затем все это хрупкое сооружение обкладывалось дерном и мхом. Постелью служила просто куча веток. Об обогреве никто даже и не думал. Не было ни печек, ни дров, поэтому греться приходилось друг о друга, однако при таком морозе это спасти не могло. Ежедневно из холодных убежищ доставали по нескольку обледеневших трупов наших солдат. Их места тут же занимали новые, прибывающие в лагерь военнопленные.

Порядки в лагере царили почти садистские. За малейшую провинность немцы забирали у пленных верхнюю одежду и обувь.

В таких условиях это наказание означало только одно — смерть… Летом начинались проблемы с водой. На многотысячный лагерь был всего один колодец. Кормили раз в 2—3 суток. Обычно это был суп из картофельных очисток и сухари. О медицинской помощи и мечтать не приходилось…»

К весне 1945 года в этом лагере оставалось около 2 тысяч советских военнопленных. Почти всех их расстреляли к 21 мая этого года. Дело в том, что высадившиеся в Тромсе англичане приняли капитуляцию немецкого гарнизона формально, даже не разоружив немцев. Находящиеся без контроля и разгуливающие по городу, они устроили настоящую охоту на безоружных советских военнопленных.