– Эксклюза! – выпалил он.

После такого ответа мне захотелось пинками погнать Виталика назад к горловине, запихнуть его в вещевод и зашвырнуть обратно на Землю. Он же, видя моё кислое лицо, решил, что мне не нравится дилаперский жаргон, и тут же поправился:

– Эксклюзивные товары и услуги, я хотел сказать...

Ничего не скажешь, уровень подготовки молодёжи оставляет желать лучшего. Или просто я старею и становлюсь брюзгой?

– Вообще-то эксклюза – это цель любого дилаперского проекта, а не этап, - поправил я стажёра.

– Ну да! – обрадовался тот. – А первый этап – это поиск эксклюзы. Так ведь, Игнат?

Мне пришлось демонстративно вздохнуть:

– Первый этап, молодой человек – это не поиск эксклюзы, а адаптация в новом мире. А поиск эксклюзы с параллельным изучением тонкостей нового мира – это второй этап.

– Понял. Понял! – с энтузиазмом произнёс новичок.

Мне не понравился этот подъём. Терпеть не могу энтузиастов – от энтузиазма до фанатизма один шаг.

– Молодец, - осторожно похвалил я стажёра. – Ну и с чего бы ты начал первый этап?

– С зацепа! – бойко ответил новичок, гордясь своими скудными знаниями дилапинга.

Зацепом у нас, дилаперов, называется первый контакт с аборигенами.

– С зацепа, говоришь? – ухмыльнулся я как можно презрительнее. – Ну, давай, иди, цепляй!

Я указал ему в сторону поля, начинающегося от подножия холма. Километрах в трёх на другом конце поля начинался местный населённый пункт. У перемещенцев, специалистов отдела перемещения «Межмирторга», железное правило – открывать горловину вещевода не ближе трёх и не дальше пяти километров от населённого пункта.

– А откуда ты знаешь, что в той стороне город, Игнат? – удивлённо спросил новичок, глядя на меня как на пророка.

– По запаху! – рассердился я. – Ты что, перед отправкой карту не смотрел?

– А чего там смотреть, - непонимающе глядел на меня Виталик, – на ней ничего не разберёшь…

Зря, конечно, я на него давлю. Тут он прав. Сканировщики могут составить лишь приблизительную карту нового мира, насколько позволяет межмировая сканирующая аппаратура. Поэтому перемещенцы открывают горловину возле самого крупного населённого пункта смежной Земли, найденного в наиболее подходящей местности: желательно на материке в средней полосе.

– Давай-ка лучше начнём не с зацепа, а с первичного наблюдения, - предложил я. – Кстати, знаешь, почему нас высаживают в средней полосе?

На этот раз мне не удалось захватить его врасплох:

– В соответствии с геоцизмом! – бойко отчеканил он. – По геоцистской теории лучшие народы, георийцы, проживают в средней полосе. На юге народ бешеный, а на севере – тормозной. Нам там делать нечего.

В геоцистской теории юнец явно преуспел. Я сам не сторонник этой теории, но об этом помалкиваю. Интергеоцизм, который мне больше по душе, в «Межмирторге» не приветствуется. Говорят, давно на Земле жили нацисты, которые считали одни расы хорошими, арийскими, а другие – низшими. А современные геоцисты оценивают «полноценность» людей не по крови, а по региону проживания. По их мнению, южные народы – тупые агрессивные животные, а северные – тоже животные, только спящие на ходу и медленно соображающие. Мы, жители средней полосы, считаемся георийцами – высшими народами. К сожалению, в «Межмирторге» большое количество приверженцев геоцизма, особенно среди туповатой молодёжи. Чем глупее человек, тем ему больше хочется стать выше других по умолчанию – по крови, форме черепа или месту жительства. Туповатый Виталик – яркий пример.

Я не стал ввязываться в дискуссию о геоцизме - потом стажёр нажалуется, и у меня начнутся проблемы со службой безопасности, где полно геоцистов, а предложил Виталику занять наблюдательный пост и рассмотреть окраины города в бинокль. Про то, что высадка в средней полосе делается для более быстрой акклиматизации дилапера, я говорить не стал.

Стажёр долго рассматривал в бинокль новый мир, а я в это время наблюдал за ним и время от времени поглядывал по сторонам. Перемещенцы ведь гарантируют отсутствие угроз в радиусе трёх километров только на момент высадки. А кто набежит или наползёт через час-другой, они предсказать не могут. Честно говоря, я некомфортно ощущаю себя на природе. Зато, как рыба в воде, чувствую себя в обществе. Причём, в любом социуме, как истинный дилапер.

– Ну что там? – поторопил я стажёра.

Тот отлип от бинокля и доложил:

– Небольшой город. Даже странно, перемещенцы обещали крупный город, а тут деревня какая-то…

– Не по существу!

– Ну… Там домики трёх- и четырёхэтажные. Без дверей почему-то. А окна есть. Людей много шляется. Праздник, может, какой или ярмарка. Люди на нас похожи…

– А ты кого хотел увидеть, - поддел я стажёра, - перепончатокрылых обезьян?

– Да я не о том! Как мы, в смысле, белокожие и русые.

– А ещё что-нибудь заметил?

– Да вроде всё пока… - неуверенно проговорил Виталик, опуская бинокль.

– Ладно, молодец. Дай-ка сюда…

Я отобрал бинокль и начал сам рассматривать новый мир. Дома действительно были без дверей, а людей на улицах много. Опытным глазом я заметил ещё кое-какие детали, которые остались незамеченными стажёром. Например, на улицах не было асфальта, толпы ходили по короткой жёсткой травке. Лица у людей были радостные и умиротворённые. Вокруг взрослых увивалось много ребятни. Пьяных и хулиганящих замечено не было. Полиции или каких других силовиков тоже не было; по крайней мере, я не увидел ни одного аборигена в форме. Одежда, кстати, у местных была простая, без изысков, у женщин чуть ярче чем у мужчин.