Маркий стиснул зубы. В день, когда в столице чествовали лорда Ирема с "дан-Энриксом", он пробрался во дворец, чтобы увидеться с "дан-Энриксом" и передать ему, как сильно его ждут в Лаконе. Лэр и Рейхан наговорили еще тысячу вещей, но Маркий справедливо рассудил, что остальное они скажут Риксу сами. Орденские рыцари давно привыкли к Маркию и пропустили его без всяких расспросов, хотя впору было удивиться, зачем Валлариксу секретарь на празднике. О том, чтобы пробраться в тронный зал, Маркий даже не помышлял - он собирался подождать южанина где-нибудь в коридоре или в галерее. Правда, под конец терпение Этайна лопнуло, и он все-таки заглянул в Зал тысячи колонн - но только для того, чтобы узнать, что Крикс примерно с час назад ушел оттуда, и, как передавали друг другу придворные сплетники, отправился на поиски принцессы.

Сердце у Марка сжалось. Получалось, что аристократы в голос обсуждают отношения Элиссив и оруженосца коадъютора. Интересно, до чего они осмелились дойти в своих предположениях… и что из этих выдумок могло быть правдой.

Марк отправился на поиски, пообещав себе, что не уйдет назад в Лакон, пока не побеседует с "дан-Энриксом". Правда, в конечном счете получилось так, что он нарушил свое слово и вернулся в Академию, не обменявшись с Риксом ни единым словом. Просто потому, что, после сцены, которую он увидел, Марку не хотелось разговаривать ни с кем, а уж с оруженосцем коадъютора - подавно.

Он нашел Элиссив и "дан-Энрикса" в Оружейном зале. Сначала Марк услышал доносившуюся из-за двери музыку - невидимый исполнитель играл какую-то быструю и яркую мелодию на гаэтане - а потом тихонько приоткрыл резную дверь. Музыкантом, которого он услышал, оказался знаменитый менестель Феррен Малик, изредка приходивший в Академию к своему бывшему ученику, мэтру Этару. Он играл какой-то быстрый танец, а Элиссив с Криксом танцевали. Сердце у Этайна сжалось. Дочь Валларикса что-то сказала Криксу, а южанин вскинул голову и улыбнулся. Сейчас он стоял вполоборота к Марку, но по-прежнему не замечал его. Этайн подозревал, что ни южанин, ни принцесса не заметили бы его появления даже в том случае, если бы он распахнул дверь и вошел в зал. Несколько секунд Марк продолжал смотреть прямо перед собой, но уже ничего толком не видел. "Лучше бы он умер - там, в Каларии" - подумал Марк - и тут же ужаснулся этой мысли. Разве энониец не был его другом?!

Марк до крови прикусил губу. Разумеется, даже Элиссив не решилась бы танцевать с "дан-Энриксом" прилюдно, прямо на пиру. Но то, что она решилась бросить своих дам и остальных гостей, чтобы привести Рикса в Оружейный зал, уже свидетельствовало о том, насколько Лисси потеряла голову. Когда Этайн пытался угадать, действительно ли Лисси влюблена в "дан-Энрикса", он думал о каком-то полудетском увлечении. Ему и в голову бы не пришло, что все могло зайти настолько далеко, и что южанин отвечает дочери Валларикса взаимностью.

А этот менестрель, Феррен Малик?! Вот кто действительно хорош! Не только знает о затеях Лисси, но и помогает ей, словно какая-нибудь сводня из Веселого квартала. Впрочем, может быть, Элиссив тут и ни при чем. Просто старый придворный музыкант всегда симпатизировал "дан-Энриксу". Несколько лет назад он даже обучал его игре на гаэтане.

Все эти мысли уместились в несколько секунд, а потом Маркий отшатнулся от двери и бросился бежать по первому попавшемуся коридору, не задумываясь, куда он ведет. Маркия переполняли самые недобрые чувства. Если бы сейчас он чудом встретился с Валлариксом, он бы, пожалуй, тут же рассказал ему о том, что видел в Оружейном зале.

Впрочем, к тому моменту, когда он вернулся в Академию, настроение у Марка совершенно изменилось, и он ощутил глубокую апатию. Итак, оруженосец коадъютора влюблен в принцессу, и она об этом знает. Теперь каждый раз, когда Марк станет появляться во дворце, ему придется наблюдать счастливое лицо Элиссив и слушать ее бесконечные рассказы о "дан-Энриксе". Жизнь представлялась отвратительно бессмысленной.

В тот день Этайн никак не мог заснуть. Стоило закрыть глаза, как он, как будто наяву, видел дочь Валларикса, присевшую на край стола или устроившуюся в массивном кресле своего отца. Марк прокручивал в голове какой-нибудь из их недавних разговоров, и ему хотелось выть, поскольку ему сразу вспоминалось, как Элиссив танцевала с Риксом. Узкий шерстяной тюфяк казался ему раскаленным. После сигнала к тушению огней прошло никак не больше часа, но Этайну все равно казалось, что он провел в этой темноте и тишине уже целую вечность.

Он окликнул Юлиана, но тот уже спал. Тогда Марк встал и тихо вышел в коридор. "Дан-Энрикс" как-то показал ему, как можно выбраться из башни, миновав дозорного внизу, и сейчас Марк воспользовался этим способом, чтобы выйти в сад. Обувь осталась наверху, и голые ступни скоро заныли от холодной, мокрой от росы травы, но Марк и не подумал возвращаться. Он долго бродил по парку, подобрал несколько яблок, даже пробежал пару кругов вокруг стены, словно на утренней разминке. Метод оказался действенным - усталость во всех мышцах и ноющая боль в босых ступнях немного отвлекли его от мыслей об Элиссив. Запыхавшись, он дошел до Нового колодца, поднял полведра и с наслаждением напился. Удовольствие было бы полным, если бы из-за холодной, словно лед, воды у него не заболели зубы.

После этого Этайн почувствовал, что он уже достаточно устал, чтобы вернуться в башню и лечь спать.

Когда лаконский колокол пробил сигнал к подъему, Маркий с трудом смог оторвать голову от подушки. Горло у него сильно саднило, а в глаза как будто бы насыпали песок. Попробовав высунуться из-под одеяла, Маркий тут же ощутил озноб. С тех пор, как он начал учиться в Академии, Этайн оказывался в госпитале всего пару раз, но в детстве он болел довольно часто, и надолго запомнил ощущение противной слабости, из-за которой вынужден был проводить в постели долгие унылые часы.