— Вот здесь я и живу, — констатировала очевидный факт Маргарита, когда оба оказались в квартире. — Посмотрите, какой чудесный вид!

Оба подошли к чистому высокому окну и посмотрели на Сенную площадь. Мчащиеся по центру машины, десятки торговых павильонов по периметру — все вопило о современности. И только скамьи, имитирующие старые, полуразвалившиеся телеги напоминали о временах, когда по площади бродили герои Достоевского. Но об исторических реалиях подумалось только Маргарите, чьи мысли еще не успели вернуться из эпохи Куприна. А Георг, подойдя к подоконнику, сразу озаботился практическим делом:

— Вот здесь, между батареей и стенкой, я могу хозяйственный шкафчик соорудить!

— Обсудим шкафчики чуть позже, Георг. Вначале обед! Неужели вы не проголодались? Я голодна как зверь.

Георг не возражал, он тоже проголодался, но как-то стеснялся сразу заговорить об еде.

Маргарита Андреевна разогрела в микроволновке блинчики, полила их сметаной. Потом спохватилась, достала из холодильника бутылку с коньяком. Рюмки найти не смогла. Виновато развела руками. Взяла чайные кружки.

— Плесну сюда, на донышко?

Георг прикрыл свою кружку:

— Я же за рулем!

— Ох, я и забыла. Ладно, тогда себе налью глоточек. А вам соку. У меня есть апельсиновый.

Они чокнулись кружками.

Маргарита Андреевна сразу порозовела. Так она реагировала на все: на обидные реплики, на комплименты, на спиртное. Монгольские глаза ее заблестели:

— Георг, вы ешьте, ешьте! Я вам еще блинчик разогрею, — предложила Маргарита Андреевна, обгоняя в еде гостя. Она проглотила две штуки за один присест.

Георг усмехнулся и, заметив, что хозяйка быстро захмелела, решил сократить дистанцию. Целый год он мечтал перейти с ней на «ты», и вот теперь решился:

— Маргарита Андреевна, Маргарита…

Расслабленная от алкоголя Маргарита уловила особую волну, исходящую сейчас от Георга, и почувствовала острое желание откликнуться на нее.

— Можно без Андреевны, Георг, и, если хочешь, на «ты». Ты же старше меня, и мы сейчас не на занятиях.

И хотя Георга напоминание о возрасте не порадовало, он решил не упускать момент:

— И Маргошей разрешишь себя звать? Выпьем на брудершафт?!

Однако не стал сгибать руку, чтобы свиться с рукой Маргариты, а, поставив кружку на подоконник, наклонил голову и нацелился оставить поцелуй в вырезе ее блузки, куда метил взглядом еще на прогулке. Но в последний момент сменил курс и невинно пришвартовался губами к руке Маргариты.

Маргарита Андреевна отдернула руку, выплеснув каплю жидкости на обшлаг рукава кавалеру, затем строго сказала: Я согласна на «ты», по-товарищески, но давай без этих глупостей.

— Извини, Марго, не удержался. Я же мужчина, офицер.

— Да, мужчина. Но почему бы нам не быть просто друзьями? У меня много друзей мужчин, и наши отношения платоничны, как прежде говорили. Или ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?

— Верить-то я верю, только никогда сам с женщинами не дружил. Да у нас на флоте и женщин не было. А на берегу, сама понимаешь …

Георг замолчал. В голове пронеслась вереница женщин, проявлявших благосклонность к бравому капитану. Да, было времечко, хороводился немало. Потом жена, правда, ему отомстила, ушла к заместителю части, ушла навсегда. Случилось это тогда, когда Георга представили к сокращению и его будущее было в тумане. А впоследствии, когда он вынырнул из тумана, оказавшись простым охранником на автостоянке, рядом не оказалось ни жены, ни других женщин.

Наступило прагматичное время. Молодые дамы предпочитали бизнесменов или людей хорошо обеспеченных, а дамы бальзаковского возраста не интересовали его. Не интересовали до поры до времени, пока не встретил Маргариту. Он полгода присматривался к ней, пытаясь вяло ухаживать, но вчера эту вялость как рукой сняло. Преподавательница была так трогательно беспомощна, когда группа накатила на нее в связи с подъемом платы. И Георг усилил натиск, предложив помощь в разрешении конфликта.

Следующую порцию блинчиков разогревать не стали, решив побыстрее завершить трапезу и приступить к делу. Однако чаепитие было законом. Маргарита Андреевна сновала по кухне, разыскивая чай и сахарницу среди множества предметов и продуктов, наваленных в два, а то и в три уровня. Георг в расстегнутом кителе сидел на табурете и разглядывал руководительницу. Смотреть сзади на Маргариту ему было так же приятно, как и спереди. Облегающая юбка соблазнительно обтягивали ягодицы, ножки были идеальной стройности, а застежка бюстгальтера, просвечивающая сквозь полупрозрачную ткань, звала к действиям. Но Георг и на этот раз сдержал себя.

— Ты что, Георг? — хозяйка поймала внимательный взгляд гостя. — Что-нибудь не так? Уже чайник вскипел. Горячие бутерброды сделала.

После обеда Георг, чтобы размяться, стал кружить по комнате и увидел стену, завешанную дипломами и грамотами. Воинское почтение к субординации, к наградам и званиям тотчас отозвалось в нем:

— Ого! Сколько у вас званий и наград!

— У «вас»? Кто полчаса назад братался?

— Маргариточка, я просто поражен, сколько у тебя заслуг! И сертификатов в два раза больше, чем у меня знаков и медалей.