После бурных ночных событий необходимо было выспаться, и они собрались за столом лишь во второй половине дня. Эшли, узнав о гибели Потеряшки, разразилась рыданиями и еще долго плакала в постели, прежде чем погрузиться в глубокий, но тяжелый сон, в котором ей чудились темные образы смерти. Она несколько раз вскрикивала, и Салли или Хоуп подбегала к ее дверям, словно Эшли была еще маленькой девочкой.

У Скотта были неотложные дела в колледже. Ему удалось подремать часа полтора в своем кабинете в кресле, но все равно он чувствовал, что день пошел кувырком. Умывшись в мужском туалете, он несколько секунд разглядывал себя в зеркале. «Историки, — думал он, — исследуют поведение человека в чрезвычайных обстоятельствах. Они рассматривают множество примеров человеческой храбрости, трусости, предусмотрительных мудрых поступков и поражений. Все это психология эмоций, проявляющихся на арене активной борьбы». Скотт был собой недоволен: как можно всю сознательную жизнь изучать деяния других людей, а самому так и не научиться правильно действовать?

История с Майклом О’Коннелом была определенной вехой в его собственной жизни, и то, как он проявит себя в ближайшие дни, покажет, кто он такой на самом деле.

Салли злилась на себя и на весь мир.

Казалось, все, что они ни предпринимали, было напрасно. Они пытались вести себя разумно и цивилизованно. Пытались применить силу. Пытались откупиться, действовать запугиванием и обманом и, наконец, убежать от опасности. И в результате ничего не добились. Вся их жизнь пошла кувырком, их карьере угрожал крах, а личной жизни — вторжение посторонних; они были брошены в какой-то иной, непривычный для них мир.

«Жизнь в постоянном страхе — вот что нас ждет», — думала Салли.

Она в одиночестве сидела в гостиной и ловила себя на том, что непроизвольно хмурится, строит гримасы, качает головой, размахивает руками и делает угрожающие жесты, словно участвует в каких-то горячих дебатах, но некому было выслушать слова, которые рождались в ее голове. Эшли еще спала наверху, и скоро надо было ее будить. Хоуп и Кэтрин ушли покупать продукты к обеду и, по всей вероятности, обсуждали свалившееся на них бедствие. Салли была оставлена на страже.

Она чувствовала, как учащенно бьется ее сердце. Они находились на распутье, и было неясно, какие пути доступны им.

Откинув назад голову, Салли закрыла глаза.

«Я все делала неправильно, — думала она. — Я все испортила».

Вздохнув, она подошла к письменному столу, где они держали вырезки из газет и журналов и старые фотографии, не столь ценные, чтобы выставлять их в рамке, но будившие воспоминания, с которыми жаль было расставаться. Порывшись в ящике, она нашла то, что искала: фотографию своих родителей. Оба умерли слишком молодыми: отец погиб в автомобильной катастрофе, мать доконало больное сердце. Салли не могла бы сказать точно, почему ей так надо было отыскать эту фотографию, но чувствовала потребность посмотреть им в глаза. Ей казалось, что их взгляд придает ей уверенности в себе. Оставшись после смерти родителей одна, она ухватилась за Скотта как за соломинку, вопреки собственным сомнениям относительно того, что она собой представляет и что ее ждет в будущем; она убедила себя, что с ним будет надежно.Вероятно, тот же страх стать жертвой обстоятельств побудил ее выбрать юридический факультет. Она покачала головой, думая, как это было глупо. Любой может стать жертвой обстоятельств. И в любой момент.

Шум в комнате Эшли прервал ее горькие размышления. «Только одно можно сказать с уверенностью, — подумала она, — мать пойдет на все, чтобы защитить своего ребенка».

— Эшли, ты встаешь?

В ответ раздался протяжный стон, спустя несколько секунд Эшли ответила:

— Да, мам. Привет. Сейчас спущусь, только почищу зубы.

Салли хотела ответить, но тут зазвонил телефон.

Звонок заставил ее похолодеть.

Определитель абонента сообщил ей только, что это «частный звонок».

Закусив губу, Салли сняла трубку.

— Слушаю. Кто это? — произнесла она со всей возможной адвокатской холодностью.

Ей ничего не ответили.

— Кто говорит? — резко потребовала она.

По-прежнему молчание. Даже дыхания не было слышно.

— Черт побери, оставьте нас в покое! — прошипела она. Слова ее пронзали тишину, как гвозди. Она бросила трубку.

— Мама, кто это? — крикнула Эшли дрогнувшим голосом.

— Да никто. Агент из издательства насчет подписки на журнал. — Не успев произнести это, Салли спросила себя, почему она побоялась сказать правду. — Ты спускаешься?

— Да, сию минуту. — Дверь спальни закрылась.

Салли снова взяла трубку и набрала *69, номер справочной службы. Механический голос автоответчика известил ее, что под номером 413-555-0987 зарегистрирован телефон-автомат в Гринфилде, штат Массачусетс.

«Это близко, — подумала она. — Меньше часа езды».

Повесив трубку, Майкл О’Коннел хотел сначала ехать дальше на юг, где, как он знал, его ждет Эшли, и воспользоваться моментом. Все, что говорила Салли, выдавало ее слабость. Он закрыл глаза и представил себе девушку. Кровь сразу побежала по жилам, словно электрический ток. Он дышал медленно и неглубоко, как пловец, настраивающий дыхание перед прыжком в воду.

Он сказал себе, что если помчится прямо сейчас к ее дому, то сделает именно то, что ониот него ожидают. Ониподготовятся к этому, придумают что-нибудь, чтобы не подпустить его к Эшли: укрепят линию обороны, возведут стены. Но они его не остановят — это был простой, очевидный и непреложный факт. Они будут думать, что он спешит к Эшли.

А стоит ли спешить?

Пускай поживут в тревоге, просыпаясь по ночам и вздрагивая при каждом шорохе. А вот когда их бдительность ослабнет от усталости, напряжения и сомнений, тогда-то он и появится. Когда они меньше всего будут этого ожидать.