О’Коннел чувствовал себя в темноте как рыба в воде. Близость Эшли возбуждала его, а недостижимость вызывала досаду. «Ей никогда не понять этого», — подумал он. Не понять, что каждая ее попытка отдалиться от него лишь заводит его еще больше и обостряет его страсть. Подняв воротник пальто, он спрятался поглубже в густую тень. Если понадобится, он проторчит здесь всю ночь, не замечая холода.

Придя вечером домой, Хоуп была удивлена, увидев, что Салли дожидается ее. В последнее время они почти не разговаривали.

У Хоуп опустились руки. «Ну вот, — подумала она с горечью, — дело дошло до последнего разговора». Она нервно взглянула на свою старую подругу.

— Ты сегодня рано вернулась, — произнесла она как можно мягче. — Хочешь есть? Я могу быстро соорудить что-нибудь, но, конечно, не слишком оригинальное.

Салли сидела неподвижно, обхватив ладонями стакан с виски.

— Я не хочу есть, — ответила она апатично. — Нам надо поговорить. У нас проблема.

— Да, — согласилась Хоуп, медленно снимая жакет и пристраивая на стуле сумку, — это точно.

— И не одна.

— Да, не одна. Я, наверное, тоже выпью. — Хоуп пошла на кухню.

Пока Хоуп наливала себе белого вина в большой бокал, Салли думала, с чего начать разговор, какую из множества проблем обсудить первой. В ее уме причудливо переплетались мошенничество с банковским счетом ее клиентки, угроза, нависшая над ее карьерой, и досадная холодность в их отношениях с Хоуп. Все это заставляло ее задуматься о том, чего она хочет и что собой представляет.

Она чувствовала себя примерно так же, как и в то время, когда собиралась расходиться со Скоттом. Все ее мысли были окутаны каким-то серым мраком. Ей хотелось вскочить и убежать куда-нибудь от этого разговора, но приходилось усилием воли себя останавливать. Это было странное состояние для юриста, привыкшего решать самые щекотливые проблемы.

Подняв голову, она увидела стоявшую в дверях Хоуп.

— Я должна рассказать тебе, что со мной случилось, — сказала Салли.

— Ты влюбилась в кого-то?

— Нет-нет!

— В мужчину?

— Нет.

— В другую женщину?

— Да нет же!

— Ты просто больше не любишь меня?

— Я не знаю, что и кого я люблю. Я чувствую… даже не знаю, как это сказать… ну, будто я тускнею, как старая фотография.

Хоуп сочла, что это псевдоромантическое заявление, полное жалости к себе, сейчас крайне неуместно, и, разозлившись, с трудом сдержалась, чтобы не дать выход накопившемуся раздражению.

— Знаешь, Салли, — произнесла она так холодно, что это удивило ее саму, — у меня нет желания обсуждать все нюансы твоего душевного состояния. Ясно, что все идет наперекосяк. Что ты собираешься с этим делать? Я уже не в силах жить здесь, словно на минном поле. Либо нам надо расстаться, либо… я не знаю что. Что ты предлагаешь? Я не могу больше болтаться в подвешенном состоянии, как на каком-нибудь аттракционе.

— Я не обдумала это толком, мне было не до того, — покачала головой Салли.

— Ах вот как! — вскипела Хоуп. Она даже почувствовала укол совести оттого, что злость доставляет ей такое удовлетворение.

Салли хотела было ответить, но не стала.

— Сейчас меня волнует другая проблема, — сказала она. — И она касается нас обеих, нашей жизни.

Салли вкратце рассказала Хоуп о письме из Ассоциации адвокатов и о том, что большая часть их сбережений пропала — по крайней мере, на данный момент, так что ей потребуется немало времени, чтобы отыскать пропавшие деньги и вернуть их, оформив соответствующие документы.

Хоуп в ужасе слушала ее.

— Ты шутишь? — воскликнула она.

— Если бы!

— Но это же были не только твоиденьги, но и моитоже! Ты должна была посоветоваться со мной.

— Надо было действовать быстро, чтобы Ассоциация не наложила на меня санкции.

— Это понятно. Но не оправдывает того, что ты не пожелала снять чертову телефонную трубку и сообщить мне об этом.

Салли ничего не ответила.

— Итак, мы не только на грани разрыва, но, оказывается, еще и разорены?

Салли кивнула:

— Не совсем, конечно. Но до тех пор, пока я не разберусь…

— Да-а, это просто потрясающе. Превосходно, блин, дальше некуда! И что, скажи на милость, мы теперь будем делать?

Хоуп встала и принялась мерить шагами гостиную. Она была в такой ярости, что ей казалось, будто в комнате становится то темнее, то светлее, как при колебаниях напряжения в сети.

Салли хотела ответить: «Я не знаю», но тут зазвонил телефон.