— Я хотела назвать ее Деворой, — тихо проговорила Анна, опустив голову. Новорожденная выглядела более хрупкой, чем ее сестра, и лицо ее было таким кротким, что заставляло материнское сердце сжиматься от нежности.

— Мы назовем ее Марией, — сказал Иоаким.

— Но Мария — это моеимя, — возразила старшая дочь, переводя взгляд с матери на отца.

Иоаким положил руку на голову дочери и мягко произнес:

— Твоя сестра будет маленькойМарией.

Анна обратилась к старшей дочери:

— Не расстраивайся, дорогая. Иди погуляй, я хочу поговорить с твоим отцом, — оставшись наедине с Иоакимом, Анна внимательно посмотрела на него: — Ты не хочешь подумать о другом имени? Девора — хорошее имя. Марий очень много. Это имя стало самым распространенным в Израиле.

— Когда так будут звать всех девочек в Израиле, тогда, вероятно, Господь услышит мой вопль! — голос Иоакима дрогнул. Краска залила его щеки, он отвернулся от жены. — Ее имя — Мария.

С этими словами он вышел. Анна слышала, как он велел старшей дочери пойти поиграть с подружками и не заходить к маме, чтобы та могла отдохнуть.

Анна изучала личико новорожденной.

— Мария, — прошептала она. — Моя маленькая драгоценная Мария.

На сердце у нее было тяжело оттого, что обе ее дочери будут носить имя, которое означало «горькая, страдающая». Имя Марияговорило о глубине отчаяния каждого иудея, жившего под римским гнетом. Имя Мариябыло воплем к Господу о спасении.

Сев на кровати, Анна положила ребенка себе на колени. Она распеленала дочку, погладила ее ручки и осмотрела ножки. Слезы потекли по щекам Анны, когда она поцеловала крошечную ручку малышки и сжала ее тоненькие пальчики. Кожа маленькой Марии была мягче, чем мех зайчонка.

— Господи, Господи, сделай так, чтобы ее имя значило нечто большее, чем просто «горькая и страдающая». Пусть оно будет означать «сила от Господа». Пусть оно будет означать «Бог — твердыня сердца ее». О, Господи, — тихо плача, Анна прижала девочку к груди. — Пусть имя «Мария» напоминает нам о том, что мы должны повиноваться без страха.

Мария сидела одна под горчичным деревом [1] , закрыв лицо руками. Неужели все невесты испытывают то же ощущение потерянности и беспомощности, которое сейчас испытывала она, потому что другие люди за нее уже обо всем договорились, обменялись дарами и решили ее будущее? Марию пугало то, что ей придется жить с мужчиной, которого она едва знала. Ей было известно только то, что ее отец восхищался Иосифом и помог ему, когда тот три года назад пришел в Назарет.

— Он из нашего колена, Анна, — радостно сообщил Иоаким после встречи с Иосифом в синагоге. — Он происходит из царского рода Давида.

— Он женат? — спросила мать и взглянула на Марию.

Иоаким очень скоро узнал, что Иосиф искал жену из колена Иудина, рода Давидова, молодую женщину, благочестивую и богобоязненную, и решил попытаться устроить будущее своей дочери. Мария знала желание своих родителей. Старшая сестра была замужем за назарянином, и родители надеялись выдать младшую дочь замуж за человека из их колена. Конечно, он должен быть благочестивым, добрым, способным обеспечить ее и всех детей, которых она родит ему. Поэтому Анна и Иоаким часто приглашали Иосифа, он их вполне устраивал.

— Почему он не нашел себе жену в Вифлееме? — спросила однажды Мария.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — недовольно произнесла Анна. — Просто поверь, что Бог послал его сюда, к нам, в Назарет.

Отец был менее склонен верить в то, что Бог занимается личной жизнью простого плотника или бедняка с подорванным здоровьем и дочерью на выданье.

— Иосиф, как и любой человек, нуждается в работе, а Сепфорис разрастается. Плотники и каменотесы могут там заработать больше денег, чем в Вифлееме.

Мужчины начали договариваться насчет брака, но когда Иоаким умер, будущее Марии пришлось решать Анне, ее матери. А она не намеревалась медлить с этим вопросом.

— Твой отец не хотел спешить с твоим замужеством, — сказала она, — но время может стать нашим врагом. Ты уже готова к тому, чтобы стать женой, и, учитывая наши обстоятельства, мы не можем терять времени. Я уже поговорила с Иосифом, он согласен взять тебя в жены. Теперь все будет хорошо, Мария. Нам не придется самим заботиться о себе.