— Да бог с ним! Что он говорил-то?

— А я не слышала, у меня звук был отключен. Сначала железку показали, потом полковника… Пока я пульт нашла, в телевизоре уже только дикторша была. Она сказала, что, мол, следствие ведется.

— Растяпа ты, Ярослава! Сейчас бы уже знали, что это за железка, и к Карловичу не пришлось бы ехать.

— А что такое? Дядька ненадежный? — насторожилась Манька.

Шурка сморщился:

— Не в этом дело. В милицию он не побежит, не волнуйтесь. Просто… Ни к чему лишние свидетели. В смысле, не свидетели, а просто посвященные в нашу маленькую тайну.

— В нашу — то есть в мою и Манькину, — уточнила я. Мне представлялось, что Шуркино участие в этом деле ограничится лишь поездкой к Карловичу. — Ты здесь ни при чем. Это наша железка и наша тайна. Отвези нас к Серафиму, и на этом покончим.

— Не выйдет, Ярослава, — поцокал языком коварный шеф. — Согласен, железка ваша, зато антиквар — мой. И поверь, я вовсе не слабое звено, я — ваш первейший помощник и друг! Судя по всему, вы на пороге больших неприятностей, и дружеская поддержка лишней не покажется. Хочу еще заметить — только прошу без обид! — девицы вы увлекающиеся, эмоциональные… Если войдете в раж, запросто сможете устроить всемирный хеллоуин. Должен же хоть кто-то вас контролировать?! Так что, дамочки, вы расскажете, как все было, а уж я решу, как и что…

Мы с Маруськой обменялись многозначительными взглядами, кивнули друг другу, и я, тщательно подбирая слова, рассказала шефу историю появления загадочной железки у нас.

— Кислое дело, — подвел итог Шурка, когда я умолкла. — Как я и думал, менты — это не самое страшное. Кто такой этот Валет, на что он способен? Славка, ты, кажется, говорила что-то о телефоне этого… как его…

— Чалдона, — с готовностью подсказала Манька. — Телефончик у Славки имеется, а зачем он тебе?

— Пока не знаю. Но уверен: он нам пригодится, я обязательно что-нибудь придумаю. А сейчас — поехали, — велел Шурка и первым поднялся. Мы с Маруськой последовали его примеру.

Я, признаться, сильно сомневалась, что мы правильно поступили, рассказав Шурке правду. Но… Теперь-то уж чего мучиться, раз дело сделано? Вот так, давя в душе сомнения, я загрузилась вместе с Манькой в Шуркину машину, и мы покатили на встречу с антикваром.

Серафим Карлович жил в микрорайоне Жулебино, в доме элитной постройки со всеми полагающимися в таких случаях элементами богатой жизни: ухоженным двориком, подземным гаражом и консьержем в будке из бронированного стекла. К слову сказать, сам дом был почему-то круглый. Я подивилась этому обстоятельству и озадачилась: куда же мамаши ставят своих провинившихся детишек? Не скажешь ведь малому дитятке: «Ты наказан, встань за правый поворот»? И еще вопрос, возникающий при виде сего чуда архитектурной мысли: мебель в квартирах тоже круглая?

— Значит, так, подружки закадычные, — проговорил Шурка, подходя к нужному подъезду, — рот открывать только по моей команде, с откровениями к Карловичу не лезть, не грубить, не острить и пальцами в непонятные предметы не тыкать с идиотским вопросом: «Ой, а что это за штучка?» Слушайте, а может, вы в машине меня подождете? — спросил Шурка, впрочем, без особой надежды.

— Вот уж фиг тебе! — Маруська соорудила из трех пальцев кукиш и сунула его под нос моему шефу. — Наша железка — и все тут! Мы, конечно, много говорить не будем. Можем вообще молчать, но весь разговор будет происходить на наших ушах, то есть, я хотела сказать, в нашем присутствии.

Кивком головы я подтвердила полное согласие с ее словами. Шурик безнадежно махнул рукой и распахнул перед нами подъездную дверь.

Как я и предполагала, в «аквариуме» из бронированного стекла вместо уютной бабульки с вечным вязанием в руках сидел крепенький паренек, явно из бывших спецназовцев, с коротким ежиком темных волос и совершенно зверским выражением лица. При виде этого «сторожа» мне захотелось плюнуть на Карловича и побыстрее убраться отсюда. Манька тихо охнула, схватилась за грудь, а глаза подружки сами собой скатились к переносице. Из нас троих только Шурка выглядел невозмутимым. Он спокойно сообщил консьержу:

— Мы в девяносто девятую квартиру. Серафим Карлович ждет нас.

Бывший спецназовец попробовал приветливо улыбнуться. Вышло как-то неубедительно — парень сразу сделался похожим на акулу доисторического периода — забыла, как она называется, — обнаружившую очередную жертву.

— Господи! — прошептала Маруська, вцепившись в мою руку, словно голодный энцефалитный клещ.

Консьерж, довольный произведенным эффектом, улыбаться перестал и немного хрипловатым голосом попросил:

— Минуточку, господа! Я сообщу Серафиму Карловичу о вашем визите.

В устах бывшего спецназовца набившее оскомину слово «господа» звучало так же нелепо, как негритянский рэп в исполнении Кобзона. Однако дежурная фраза вывела нас с Маруськой из ступора.

— Проходите, пожалуйста, — после недолгой беседы с телефонной трубкой сообщил консьерж. — Девятый этаж.

Шурка солидно кивнул и прошагал мимо стеклянной будки, следом за ним шмыгнула я. Манька торопливо перекрестилась, резко вдохнула, будто собиралась нырнуть на большую глубину, зажмурилась и так быстро промелькнула мимо парня, что тот только обалдело крякнул.