– Сегодня действительно твой день, – ответил Митч и объяснил, что он как раз сидит в настоящий момент на пьяцца, наслаждаясь своим кофе и бриошем, и ждет, когда же Барбара наконец начнет думать конструктивно в отношении всего, что связано с Хадией Упман. Кстати, он все еще пишет статью. Настоящую слезовыжималку. Родни Аронсону это очень понравится. Первая страница гарантирована.

– А ты очень самоуверен, нет? – едко заметила Барбара.

– В нашем деле самоуверенность никогда не помешает. Кроме того, я чувствую запах безысходности.

– Чьей?

– Уверен, что ты сама знаешь.

Барбара попросила его оставаться на месте и сказала, что сейчас подойдет.

Она нашла Корсико там, где он и говорил: под зонтиком в кафе через площадь от pensione. Он уже закончил пить свой кофе и теперь печатал что-то на лэптопе. Замечание «черт возьми, какой я умник», которое она услышала, подойдя поближе, сказало ей о том, что он сочинял статью про Хадию.

Из сумки Барбара достала школьную фотографию Хадии, которую показывала Альдо Греко накануне, и положила ее на стол. Сама она присаживаться не стала.

Митч посмотрел сначала на фото, а потом поднял глаза на Барбару.

– И это…

– То, что ты хотел.

– Хм… да нет. – Он подвинул фото в ее сторону и продолжил работать. – Если я занимаюсь здесь производством лошадиного навоза, – жест рукой в сторону компьютера, – для удовлетворения запросов английской публики, то в этом случае хоть что-то в моей сказке должно быть подлинным. И это должна быть фотография ребенка здесь, в Италии.

– Митч, послушай…

– Нет, это ты послушай, Барб. Род пребывает в абсолютной уверенности, что я провожу здесь лучший отпуск в своей жизни, хотя непонятно, почему для этого я выбрал Лукку, вся ночная жизнь которой состоит из сотен итальянцев на велосипедах, в кроссовках и на инвалидных колясках, кружащих по этой чертовой стене, как стая стервятников над добычей. Но он-то этого не знает, правда? Он уверен, что Лукка – это наш европейский ответ Майами. Так вот, насколько я могу судить, ты напала на какой-то след, поэтому давай продолжим наше сотрудничество. Начнем с фото девочки – которое покажет ее в этой чертовой Италии, – а там дальше посмотрим.

Барбара почувствовала, что спорить дальше бесполезно. Она забрала фото Хадии и заключила сделку с журналистом. Она обеспечит ему фотографии девочки, которые сделает сама. Она ни под каким видом не позволит журналюге из английского таблоида приблизиться к девочке – даже для того, чтобы сделать фото. Она посадит Хадию перед окном, которое выходит на площадь. Она сфотографирует ее снаружи здания с тем, чтобы редактор Корсико убедился, что его лучший репортер роет носом землю в Италии. После этого он сможет менять размеры фото и редактировать его, как ему заблагорассудится. Со своей стороны, она может гарантировать, что на фото у Хадии будет грустный вид. За это Корсико должен обеспечить ей встречу с кем-то из своих новых друзей, итальянских журналистов, с хорошими связями на телевидении.

– Зачем? – поинтересовался Корсико.

– Поменьше вопросов, Митч. Просто сделай, как я прошу, – ответила Барбара и направилась в сторону pensione.

Когда Линли позвонил Сальваторе с новой информацией об инкубаторах, тот сразу понял, насколько важны эти сведения. Томас сообщил, что два инкубатора в лаборатории Ажара были произведены компанией «ДАРБА Италия», а это была еще одна, пока не известная, связь микробиолога с Италией, которую тоже необходимо было отработать. С этим Сальваторе согласился, однако сама мысль о производителях лабораторного оборудования заставила его шире посмотреть на ситуацию. Почти наверняка на конференции микробиологов присутствовали и производители оборудования, для того чтобы ознакомить ученых со своими последними разработками. Поэтому он поставил перед Оттавией Шварц новую задачу в рамках исследования Берлинской конференции. Она должна выяснить две вещи, объяснил он ей: присутствовали ли на ней производители лабораторного оборудования? Если да, то кто конкретно – и поименно – представлял их в Берлине.

– А что мы ищем? – спросила Оттавия. И надо признаться, что в ее вопросе была определенная логика.

Когда Сальваторе ответил, что сам еще до конца не знает, она вздохнула, выругалась вполголоса и отправилась выполнять его задание.

После этого Ло Бьянко направился к Джорджио Симионе.

– «ДАРБА Италия», – сказал он. – Я хочу знать об этом все.

– А что это такое? – спросил Джорджио.

– Не имею ни малейшего представления. Именно поэтому мне и надо знать все.

Сальваторе направлялся в свой кабинет, когда увидел, как в questura вошла детектив сержант Барбара Хейверс. Однако сегодня ее не сопровождала Марчелла Лапалья. Барбара пришла одна.

Сальваторе направился к ней. Он заметил, что она одета с той же небрежностью, как и в предыдущий день. Сами вещи были другими, но их неопрятный внешний вид почти не изменился. Хотя в этот раз майка англичанки была заправлена в брюки. Однако это подчеркивало сходство ее торса с бочкой для вина – поэтому лучше было бы ей носить майку поверх брюк.

Когда Хейверс увидела его, она мгновенно начала говорить. Громкостью своего голоса и жестикуляцией сержант пыталась разъяснить ему то, что говорила словами. Сальваторе невольно улыбнулся. Она было совершенно серьезна и сосредоточенна. Нужна была определенная смелость для того, чтобы попытаться сделать себя услышанной и понятой в стране, где никто не говорил на твоем языке. Сальваторе не был уверен, что смог бы решиться на такое сам.

– Я, – она указала пальцем на себя, – хочу, чтобы вы, – она указала на Сальваторе, – посмотрели, – жест в сторону его глаз, – это, – жест в сторону компьютера, который она держала в руках.

– А, вы хотите я смотреть что-то, – сказал Ло Бьянко на своем ужасном английском, а затем закончил: – Che cos’и? E perchй? Mi dispiace, ma sono molto occupato stamattina [368] .

– Черт побери, – пробормотала женщина себе под нос. – Ну и что он сказал?