Беспокойство поднимается по груди горячей волной. Ольга уже не может думать ни о чем другом, кроме как об этом молодом мужчине. Следил ли он за ней, или же это был случайный и мимолетный взгляд, какие мужчины походя кидают повсюду, где есть женщины?

Некоторое время Ольга исподтишка наблюдает за мужчиной. Он как будто не проявляет никакого интереса к ней и сосредоточенно читает газету. Но вот он переворачивает страницу, просматривает анонсы и снова — короткий, как выстрел, взгляд в ее сторону. Значит, все-таки следит! Что же делать? Как себя вести?

Она пытается взять себя в руки и ничем не выдать своего волнения. Рассматривает проплывающие мимо дома, станционные строения, как делал бы пассажир, чтобы не пропустить свою остановку. Спокойно встает и, не торопясь, идет по проходу. В тамбуре оглядывается. Мужчины не видно. Место, где он сидит, закрывает стоящая в проходе молодежь. Ольга переходит в другой вагон, садится на свободное место так, чтобы видеть вход. Никто следом за ней в вагон не заходит. Ольга еще долго не сводит взгляда с дверей. «У меня слишком напряжены нервы, — думает она, чувствуя, как напряжение отпускает. — В каждом мужике видится милиционер. Никого я здесь не интересую, никто не обращает на меня внимания».

Успокоив себя таким образом, Ольга доезжает до своей платформы. Здесь почти никто не выходит, станция построена для дачников и грибников, а коль сезон закончился, то и пассажиров нет. Ольга выходит из вагона, сразу раскрывает зонтик. Идет мелкий промозглый дождик. Платформа жирно блестит, на ней отражаются столбы освещения и мутные окна электрички. Состав дрогнул и, быстро набирая скорость, помчался куда-то в туманную даль. Ольга оглянулась — чисто машинально, — и ее словно парализовала оторопь. Метрах в пятидесяти от нее, посреди пустынной платформы, стоит все тот же молодой мужчина в коротком пальто с поднятым воротником. Приподняв плечи и склонив голову, он прикуривает. Ветер гасит пламя, он снова чиркает зажигалкой и склоняется над сигаретой.

«Нет, это уже не случайно», — думает Ольга. Страх мучает ее ледяными прикосновениями. Ольга поворачивается и быстро идет по платформе к ступеням. От них в лес бежит тропинка. Летом по ней, как бусинки на нитке, вытягиваются вереницы людей. Идут пенсионеры с тележками, саженцами; бегут дети с удочками; скачут дорвавшиеся до раздолья домашние собаки; мчатся, дребезжа разбитыми втулками, велосипеды… Сейчас здесь никого, лишь черными пятнами отсвечивают лужи.

Перед ступенями Ольга оглядывается. Мужчина, опершись об ограду, курит и смотрит куда-то в лес. Ольга лелеет в себе робкую надежду, подпитывает ее внушением: «Я уже на Глеба стала похожа, всюду мне мерещатся шпионы!»

Но надежда живет недолго. Едва Ольга спускается на тропу, как мужчина выбрасывает окурок и быстро идет следом за ней. Все-таки она подсела на крючок! Ее сердце бьется со страшной силой. Она идет очень быстро, едва не бежит, и несколько раз спотыкается о корни, напоминающие распухшие, воспаленные вены на теле земли… И вдруг она останавливается. Что же она делает! Она ведь идет в ту сторону, где в сырой палатке схоронился Глеб. Ольга самым коротким путем ведет к нему милиционера.

Она поворачивается. Мужчина уже спускается по ступеням… Нет, этот фокус у него не пройдет! Не на ту напал!

Ольга кидается в заросли орешника, бежит очертя голову куда-то в лесные дебри, раздвигая и ломая ветки. Земля сырая. Ноги проваливаются в холодную жижу по щиколотку. Черная липкая грязь чавкает, стонет, отрыгивает воздух. Ольга не останавливается, бежит все быстрей, не обращая внимания на ветки, словно плетьми секущие лицо, на колючий лапник, цепляющийся и рвущий ее плащ. Силы быстро покидают ее. Она задыхается, переходит на шаг, но обернуться боится, как будто, встретившись взглядом с мужчиной, окаменеет, застынет и не сможет больше сделать ни шагу. «Останавливайся и прячься за стволом, — вспоминает она совет Глеба. — Заставляй того, кто следит, выдать себя…»

Она останавливается, прижимается к сырому черному стволу бука, касается его наждачной коры разгоряченной щекой и зажмуривает глаза. Она так часто дышит, что можно подумать, будто пытается согреть, оживить дерево. Сильные удары сердца, кажется, разносятся по всему лесу и отзываются эхом. Ольга открывает глаза и чуть сдвигает голову в сторону, выглядывая из-за дерева.

Сердце ее ухает куда-то вниз. Мужчина идет по ее следам уже не таясь, во весь рост, аккуратно раздвигая ветки и оберегая лицо. Он смотрит на нее. Лицо его спокойно, и даже можно заметить, как насмешливо искривлены губы.

Это конец… Уже нет сил бежать. Да и куда бежать, зачем бежать? Он сильнее, на его стороне правда и закон. Выкрутит руку, вызовет по рации бригаду жестоких и беспощадных мужланов в матерчатых масках. Они быстро заставят Ольгу признаться, где прячется Глеб. И поведет она вооруженную до зубов толпу в униформе в овраг, и будет прятать глаза и заливаться краской стыда, а Глеб, болезненно усмехаясь, скажет: «Давно бы так, подруга! И чего тянула?» И ее слова оправдания и мольба простить ее будут звучать жалко и фальшиво. А потом клацнут на его запястьях наручники, сильные парни кинут Глеба лицом в сырую землю да еще наступят ему на спину ботинком с толстой рифленой подошвой…