Шрифт:
Как видим, большевик Сталин вполне считал возможным для себя ссылаться на царя Романова и даже проводить линию некой преемственности от России петровской к России советской!
И так же, как тогда — в начале XVIII века, вопрос о скорейшей ликвидации технико-экономической отсталости был для России, как сказал Сталин, ссылаясь уже на Ленина, «вопросом жизни и смерти нашего развития».
Говоря о зерновой проблеме, Сталин дал точную и ее оценку:
«Характерная черта нынешнего состояния народного хозяйства заключается в том, что мы имеем… чрезмерное отставание темпа развития зернового хозяйства от темпа развития индустрии (и это — еще до начала первой пятилетки! — С.К.)…при колоссальном спросе на товарный хлеб со стороны растущих городов…»
Итак, село уже неплохо кормило себя, но не могло накормить город. А именно в городах производили не только керосин и ситец, но и пушки, призванные защитить города и села от внешнего врага.
Что делать?
Сталин, вопреки «предупреждениям» фрумкиных, видел будущее так:
«…задача состоит не в том, чтобы снизить темп развития индустрии до уровня развития зернового хозяйства (это перепутало бы все и повернуло бы развитие вспять), а в том, чтобы подогнать развитие зернового хозяйства к темпу развития индустрии и поднять темп развития зернового хозяйства до уровня, обеспечивающего быстрое продвижение вперед всего народного хозяйства, и промышленности, и земледелия».
Ну и где тут «сталинская ограниченность»?
На мой взгляд, здесь все пропитано высшим типом социальной логики… Как часто политики (точнее — политиканы) ставят проблему с ног на уши, У Сталина же любой вопрос прочно стоял на ногах, крепко стоящих на почве реальности и правды.
В 30-е годы Александр Потресов (это бездарный-то меньшевик Потресов, высланный из РСФСР в 1922 году!) писал, что Сталин-де присвоил «все то грубое и примитивное, что было в ленинизме, то есть способность видеть лишь одну сторону явления», что Сталин освоил лишь одно искусство «до крайности упрощать сложные жизненные процессы».
А ведь Сталин не упрощал! Он всего лишь умел простыми словами раскрыть всю проблематику сложных жизненных процессов.
При всей простоте и эффективности результата, это непростое умение дается очень немногим в любой сфере деятельности, но особенно тяжело — в сфере социального и политического анализа и тем более — прогноза.
Сталин не скрывал ни от кого (его речь была ведь опубликована в «Правде»), что грядущие события не будут легкими.
Ну, например, он предупреждал:
«Дело… не в том, чтобы ласкать крестьянина и в этом видеть установку правильных отношений с ним, ибо на ласке далеко не уедешь, а дело в том, чтобы помочь крестьянину перевести свое хозяйство (далее Сталин привел слова Ленина. — С.К.) «на новую техническую базу, на техническую базу современного крупного производства», ибо в этом основной путь избавления крестьянства от нищеты».
И где здесь «сталинское коварство» по отношению к селу?
Но основную опасность тогда представлял как затаившийся троцкизм, так и открытый «правый уклон».
В своем выступлении на пленуме ЦК 19 ноября 1928 года Сталин сказал о Фрумкине, что тот «любит вообще хватать за фалды тех или иных членов Политбюро для обоснования своей точки зрения» и что «вполне возможно, он… постарается схватить за фалды Бухарина».
Увы, так вскоре и произошло!
В ноябре 1928 года Сталин говорил, что Бухарин думает совсем не так, как Фрумкин, однако в начале 1929 года было созвано объединенное заседание Политбюро ЦК и Президиума Центральной Контрольной комиссии (ЦКК) ВКП (б), где Сталин начал свое выступление со слов:
«Товарищи! Как это ни печально, приходится констатировать факт образования в нашей партии особой группы Бухарина в составе Бухарина, Томского, Рыкова. О существовании этой группы раньше ничего не было известно партии — бухаринцы тщательно скрывали от партии факт существования такой группы. Но теперь это стало известным и очевидным, Эта группа, как видно из ее заявления, имеет свою особую платформу, которую противопоставляет политике партии…»
Итак, теперь — уже Бухарин и «бухаринцы»… А суть их «платформы» была следующей:
— снижение темпа развития индустрии, ибо он якобы «гибелен»;
— свертывание строительства совхозов и колхозов, ибо они «не играют и не могут играть серьезной роли в развитии сельского хозяйства», и опора на кулака;
— отказ от регулирующей роли государства в области торговли, ибо такая роль «делает невозможным развитие торговли».
В отличие от «левых», правые» не очень-то ссылались на Ленина, потому что ленинской подобную «платформу» назвать было трудно. Зато на Ленина сослался Сталин: «Ленин был тысячу раз прав, когда он писал Шляпникову еще в 1916 году, что Бухарин «дьявольски не устойчив в политике»…».
Сталин напомнил аудитории о письме, посланном Лениным в марте 1916 года из Цюриха в Стокгольм Шляпникову (тогда — связному ЦК, после революции — лидеру «рабочей оппозиции» и т. д.). Ленин писал в нем и о Бухарине: «Ник. Ив. занимающийся экономист, и в этом мы его всегда поддерживали, Но он (1) доверчив к сплетням и (2) в политике дьявольски неустойчив»,
Да уж, что верно, то верно!
И тут уместно сказать пару слов о Николае Ивановиче Бухарине (1888–1939)…