— Забыла? — Тон Гарри выражал удивление. — Но постой, Миртль, была же у тебя какая-то причина для разговора с ним, когда Миддлтон сказал, что он здесь. Ее-то ты помнишь?

— Почему… почему ты меня об этом спрашиваешь?

— Но… — он замолчал, словно опешив. — Что удивительного в моих вопросах?

— Нет, нет. Но… Хорошо, если ты так настаиваешь — я хотела узнать новости об отце.

— Ты же только вчера с ним виделась.

— Да, но когда мистер Миддлтон сообщил, что пришел мистер Нилд, я вообразила, что он пришел с каким-нибудь поручением от отца. Я ведь не знала, что это ты за ним послал.

— О, понимаю. И, конечно, вы начали обсуждать причину этого вызова?

— Конечно. Ему это показалось странным. Он недоумевал, что тебе от него понадобилось.

— А потом? Видишь ли, дорогая, я стараюсь разобраться — может быть, что-то промелькнувшее в вашей беседе даст мне какой-нибудь ключ к разгадке. Попытайся вспомнить, о чем вы говорили.

Она потерла лоб, делая вид, что вспоминает, затем нетерпеливо, с нотой раздражения, выпалила:

— О Господи, не могу. Это было так… так скучно! Он разглагольствовал о табаке. Это единственный интересующий его предмет. Он ведь табачный плантатор.

— Ты в этом уверена? Я имею в виду, что он табачный плантатор?

— Ну да, а разве нет?

— Он таковым представляется. Но у меня на этот счет имеются определенные сомнения. А кроме этого ты ничего о нем не знаешь?

— Да что ж я могу знать? — Миртль проявляла все больше раздражения. — Это смешно, Гарри. Я пришла, чтобы позвать тебя к ужину. Генерал Молтри ждет нас.

— Прости меня, дорогая. Я несколько устал и рассеян.

И они вместе направились в столовую — она со страхом, поселившимся в сердце, а он — пылая ненавистью. Он дал ей шанс сознаться, но она отвергла его, отделалась ответами, в которых каждое слово было ложью или замалчиванием правды. И это женщина, которую он любил всем своим существом, его жена, мать его ребенка! Лицемерка! Оставалось только решить, какую тактику выбрать в дальнейшем.

Во время ужина Лэтимер между делом сообщил генералу Молтри, что приходил квакер Нилд, документы его в порядке, но он, согласно приказу Ратледжа, задержан до особого распоряжения.

Молтри добродушно хохотнул. Его позабавил комизм положения квакера; подозрительность Ратледжа казалась генералу еще комичнее.

— Парень попал как кур в ощип. Ну, ничего, зато спокойно выспится под надежной охраной.

Миртль, за которой Гарри искоса наблюдал, была мертвенно бледна и, опустив голову, притворялась, что поглощена едой. Но ему показалось этого мало и он запугал ее еще сильнее. Когда ужин подходил к концу, он неожиданно, самым небрежным тоном, задал вопрос, который поверг ее в панику.

— Миртль, что-то давненько ничего не слышно о твоем кузене Роберте Мендвилле. Что с ним сталось, тебе не известно?

Нож громко звякнул о тарелку. Ужас метался в глазах Миртль, под которыми пролегли глубокие тени.

— Почему… почему ты об этом спрашиваешь?

Лэтимер поднял брови.

— Но… — он выглядел обеспокоенным, — что уж такого необычного в моем вопросе? Чего ты так испугалась?

Она попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой.

— Нет, нет, что ты… Просто я себя неважно чувствую, — сказала она жалобно и, собрав последние силы, добавила: — Я все время пугаюсь… этого грохота пушек.

— Бедное дитя, бедное дитя! — сочувственно пробормотал Молтри.

— Понимаю, дорогая, понимаю. — Голос мужа был ласковым и успокаивающим.

— Я спросил потому, что весь вечер меня странным образом преследует мысль о Мендвилле. Бог знает почему. Как будто нет причин его вспоминать. Полагаю, ты ничего о нем не знаешь?

Миртль покачала головой.

— Ничего.

Молтри отодвинул стул и поднялся из-за стола, поставив тем самым точку в разговоре. Впрочем, он и так уже был закончен: Лэтимер не собирался истязать жену до бесконечности.

— Пойдем, Гарри, — поторопил генерал. — Дело не ждет. Полчаса назад я получил от Ратледжа записку. Он уже на укреплениях.

Чтобы усыпить подозрения Миртль, Лэтимер подошел и поцеловал ее. Она встала и на мгновение прижалась к мужу. Он погладил ее по плечу, сказал, что они уходят не надолго, а этой ночью штурма не предвидится, и поспешил вдогонку Молтри.

На пороге его внезапно остановил ее резкий возглас:

— Гарри!

Он обернулся. Она стояла, тяжело оперевшись на стол и смотрела мимо него остановившимся взглядом. Что-то явно не давало ей покоя.

— Я… я хотела… — она осеклась, затем, помедлив, продолжила, — я хотела сказать, береги себя. Я не лягу, пока ты не вернешься.

Лэтимер видел — совсем не то она пыталась сказать — и вышел, уверенный, что Миртль все же хочет вырваться из трясины лжи, в которую погружается все глубже.

Всю ночь Лэтимер провел в поле на укреплениях, где в неровном свете множества горящих бочек с дегтем стояли наготове солдаты и офицеры.