— Интересно, кто же это все-таки был: человек, которого Маргарита хоть немножко знала или, как говорят, «первый встречный»?

— Вы пригласили меня для того, чтобы я вместе с вами гадал на кофейной гуще? Мне, поверьте, сейчас не до этого!

— Понимаю, — Вершинина закурила по второму кругу, — вы знали о первой любви Маргариты?

— Знал, и что же?

— После того, как она рассталась с Андреем, она встречалась с кем-нибудь еще?

— Какие-то эпизодические связи…

— Вы видели кого-нибудь из эпизодических знакомых Маргариты?

— Видел. Одного, по-моему, звали Владимиром, другого — Виталием.

— Чем они занимались?

— Первый работал в какой-то фирме, менеджер что ли… А другой… я видел его совсем недавно… То ли филолог, то ли философ, то ли психолог.

— А как они выглядели?

— Владимир — среднего роста, коренастый, в костюме, перстень с большим черным камнем на руке, а другой… Таких мой отец вертопрахами называет.

— Какой контраст: образец солидности и… Как выглядел этот «вертопрах»?

Трауберг усмехнулся.

— Худощавый, темные волосы, хитрые глаза, подвижный очень, болтун…

— Спасибо. — Вершинина затушила сигарету в пепельнице. — С кем еще дружила Маргарита?

— Ой, толком не знаю. Мы не так часто виделись… И потом она не любила обсуждать своих знакомых…

— Понятно. А вы общались с Маргаритой исключительно потому что она была неординарным человеком?

— И кроме того моей сестрой, — подчеркнул Трауберг, косясь на записывающего что-то в блокнот Мамедова.

— У вас не было других интересов? — прищурилась Валандра.

— Что вы имеете в виду? — громко спросил Трауберг, которого этот вопрос явно задел.

— Может быть, какие-то денежные вопросы?

— Маргарита не была тем человеком, с которым я стал бы решать свои денежные вопросы, если бы такие возникли. — гордо отчеканил Трауберг.

— Так у вас никогда не было денежных затруднений?

— На что вы намекаете?

— Ваш отец сказал, что никогда не давал вам крупных сумм, — Вершинина смотрела на него в упор, — он сам покупал вам все необходимое.

Трауберг вспыхнул.

— Какое это имеет отношение к делу? — недовольно спросил он.

— Вопросы задаю я, а вас еще в начале нашей беседы я просила отвечать на них внятно и искренне, — спокойно парировала Вершинина, — и не нужно говорить со мной таким высокомерным тоном. Сестра не давала вам денег?

— Нет, — раздраженно ответил Марк, — мне хватало отцовских.

— А как насчет вашей мечты уехать в Америку?

— С этим придется подождать, — Марк вздохнул, — я не спешу. Рано или поздно мне удастся убедить отца.

— Разумно, — Вершинина задумчиво посмотрела в окно, а потом перевела взгляд на Марка.

— А когда вы виделись с Маргаритой в последний раз?

— Недели две назад.

— А конкретнее?

— По-моему, пятнадцатого… или шестнадцатого… — неуверенно проговорил Марк, — помню, что вроде пятница была.

— Пятница? — переспросил Мамедов, быстро листая блокнот. — Щас, календарь найду. Та-а-ак, пятница… пятница была пятнадцатого числа.

— Вы пришли на работу к Маргарите?

— Да.

— Во сколько примерно это было?

— Около четырех. Мы собирались вместе пойти на концерт, а по дороге решили заглянуть к Оксане.

— Девушки были знакомы?

— Болтали пару раз. Они не особенно стремились развивать отношения.

— Понятно. И как же прошел вечер?

— Мы были на концерте.

— Втроем?

— Нет, я и Маргарита. Оксана не такая меломанка, как мы, вернее, у нее другие вкусы.

— А после концерта?

— Я проводил Марго и пошел домой.

— Вы были в консерватории или в филармонии?

— Не пойму, — спохватился Трауберг, — какое все это имеет отношение к тому, что случилось с моей сестрой?

— Еще немножко, потерпите. Так где вы были?

— В консерватории.