Шрифт:
Название гласило: «Фрейд, психоанализ и современная западная философия». Автор — доктор философских наук Валерий Лейбин. Вершинина уже сто раз пожалела о том, что не удосужилась как следует изучить Фрейда. Кое-какие его работы, конечно, она читала, но сейчас чувствовала нехватку знаний по психоанализу. Она открыла книгу наугад. Ее обостренное внимание тут же привлек один абзац, в котором резюмировалось то, о чем автор, очевидно, размышлял на протяжении многих страниц.
Вершинина прочла:
«… невротик — человек, психика которого находится во власти «вытесненного» бессознательного. В этом случае конфликтные ситуации получают только видимость разрешения. В действительности же у невротика нарушаются логические связи между прошлым и настоящим, в результате чего незнание становится у него патогенным, вызывая сомнения, мучения и страдания, так как смысл происходящего и причины, породившие внутреннее беспокойство, ускользают из его сознания».
«Очень по теме», — подумала она и, пристроив книгу на полке, достала библию.
Ее интересовали «Жития святых апостолов». Перелистывая страницы, она наткнулась на… две стодолларовые купюры, на одной из которых красовались два бурых пятнышка.
«Кровь!» — руки у Вершининой задрожали. Она медленно опустилась в кресло, и, будучи не в силах оторвать взгляд от этих пятен, в полной растерянности держала купюры на весу, зажав их между пальцев.
Шум воды в ванной стих. Вершинина слышала, как Виталий что-то мурлыкал себе под нос. Отбросив колебания, она положила чистую купюру на страницу ближе к корешку, захлопнула том и водрузила его на прежнее место. Купюра с бурыми отметинами незаметно для появившегося на пороге комнаты Виталия скользнула в ее сумочку.
— Кстати, — Карпов, казалось, продолжал только что оборванную мысль, — твой маньяк, скорее всего, не осознает, что творит зло в тот момент, когда совершает насилие и, возможно, что раскаивается в минуты просветления, когда его оставляет священное безумие.
Вершинина смотрела на него немигающим взглядом.
— Что-нибудь не так? — он сделал к ней несколько шагов.
— Все нормально.
Она уже натянула майку и начала надевать брюки.
— Ты что, уже домой собираешься? — раздосадовано спросил он.
Его чресла были обернуты полотенцем. Он подошел к Валентине и, прежде чем она успела что-то сообразить, потащил ее к дивану.
— Не-ет, — протянула она, освобождаясь от обхвативших ее за талию рук Карпова, — мне пора.
— Да что с тобой? — он ослабил хватку, но не отпустил ее.
— Неужели не понятно? — она наконец вырвалась и, быстро застегнув молнию на брюках, подошла к зеркалу.
— Что мне должно быть понятно? — Виталий остался лежать на диване, подперев голову ладонью.
Приведя себя в порядок, Валентина опустила помаду и тушь в сумочку и вышла в прихожую.
— Не хочешь принять душ? — Карпов прислонился плечом к косяку двери и смотрел, как Валентина обувается.
— Дома приму, — бросила она и выбежала на лестничную площадку.
Глава восьмая
Кондиционер в кабинете Вершининой работал в полную мощь своих механических легких, но не справлялся с навалившейся на город жарой. Природа, казалось, спохватилась, и с начала июня начала выдавать на гора градусы Цельсия, стараясь наверстать упущенное в мае.
Когда Валентина Андреевна ровно в девять утра стремительно вошла в кабинет, ее там уже поджидала целая компания: кроме Алискера, здоровой рукой промокавшего потный лоб, там были Маркелов с пакетом в руках и Толкушкин, сидевший на кресле с сосредоточенным видом.
— Ого, сколько вас здесь! — Валандра окинула всех взглядом и, заняв место за столом, закурила, — начнем… — она еще раз оглядела присутствующих, — …с Маркелова. Что у тебя?
Вадим подсел к столу, открыл пакет и вынул из него около двух дюжин листов белой бумаги с ксерокопиями газетных заметок.
— Просидел в библиотеке до самого закрытия, — гордо произнес он, — я там на оборотной стороне отметил в какой газете и какого числа была напечатана каждая заметка.
— Молодец, — похвалила Валандра и начала рассматривать статьи.
К некоторым из них прилагались фотографии. Она уже собиралась было отложить всю стопку в сторону, как взгляд ее наткнулся на знакомую фамилию. Под одной из фотографий было напечатано: «Фото А. Цыбина».
— Это что, родственник Оксаны Цыбиной? — Вершинина посмотрела на Толкушкина.