— А зачем ты рисуешь кота?

— Я рисую не только котов. Я художница.

— Ух ты! — девочка несколько оживилась, — значит, ты рисуешь картины? Большие?

— Ну, наверное, не очень…

— Покажешь?

— Конечно. Когда захочешь.

— А я тоже ходила на рисование, во Дворец пионеров. Раньше, до того…. — девочка неожиданно нахмурилась и оборвала себя на полуслове. Я немного удивилась, что она сказала «во Дворец пионеров», но потом подумала, что, скорей всего, местные жители просто привыкли так говорить, и она переняла это старое выражение у мамы или у бабушки. Я поспешила сгладить неловкую паузу в разговоре.

— Ты живешь в этом доме?

— Ага. Совсем рядом. У нас большая семья: мама, папа, дедушка, бабушка, два брата и сестричка, но она совсем маленькая, ей три месяца.

— А тебе сколько лет?

— Восемь, — с гордостью сказала девочка.

— Ты совсем большая! — улыбнулась я, — в школу ходишь?

— Теперь нет.

Удивившись, я хотела уточнить, но на лице ее вдруг снова пролегла тень, и я решила не заострять внимание на этом, похоже, больном вопросе. Узнаю потом.

— Нарисуешь мне кота? — спросила девочка.

— Конечно! — я быстро вырвала из альбома лист, и стала набрасывать кота, — А как тебя зовут?

Девочка вдруг замолчала, и, повернувшись, уставилась на дверь. На лице ее появилось выражение тревоги. Это показалось мне странным — я не слышала ни звука, вокруг была полная тишина, и я не слышала, чтобы кто-то ее позвал.

— Так как тебя зовут? — я попыталась снова.

— Фаина. Знаешь, а ты немного похожа на мою маму.

— Правда?

— Мне нельзя с тобой больше говорить. Меня уже зовут.

— Но я ничего не слышу…

— Я не могу с тобой больше говорить! Пока.

— Но ты еще придешь? — я поднялась, чтобы ее проводить, и на мгновение отвернулась. Когда я повернулась обратно, девочки уже не было. Она убежала так же быстро, как и зашла. Рисунок с моим котом остался лежать на столе. Я пошла, чтобы запереть входную дверь.

Но дверь оказалась запертой. Похоже, девочка захлопнула дверь за собой, когда выбежала из квартиры (замок это позволял), но почему я не услышала звук? Почему было так тихо? Наверное, я просто не обратила внимания — я ведь такая рассеянная.

Мучаясь догадками, я вернулась обратно в комнату. Тут пронзительной трелью взорвался мой мобильник. Взглянув, кто звонит. Я поняла, что мои надежды пока оставались напрасными. Звонил всего лишь деловой знакомый, один питерский галерист. Разговор отвлек мои мысли от девочки Фаины и продлился так долго, что, отложив мобильник и взглянув на часы, я сразу стала собираться на ужин к тете.

Я вернулась далеко за полночь, и, если честно, чувствовала себя не очень. Вино у тети было слишком крепким, общество неприятным, квартира — душной, а мобильный телефон не звонил. Не было так же сообщений по электронной почте. Ничего не было.

В квартире стоял жуткий холод. Я ощутила его сразу, едва открыла дверь. Не сразу сориентировавшись, замешкалась с выключателем. И тут только ноги мои наткнулись на что-то мягкое…. К счастью, вовремя щелкнул выключатель. Я отскочила в сторону.

Рядом со столом в комнате лежал труп рыжего кота, которого я видела днем во дворе. Кто-то свернул ему шею. Зажав рот ладонью, чтобы не завопить и не перепугать весь дом, я тупо уставилась на страшное зрелище, даже не сообразив в первый момент, что происходит. Потом все-таки поняла: кто-то убил кота и подбросил ко мне в комнату. Я забыла закрыть окно. Взгляд переместился на сам стол: рисунка кота, который я нарисовала для соседской девочки, на столе не было.

Завернув кота в какую-то тряпку, я быстро вынесла его из квартиры. Тяжесть неприятно тяготила руки. Я двигалась как в полусне, чувствуя, что еще немного, и меня вырвет. Но все-таки благополучно донесла кота до мусорного контейнера, который находился через дорогу.

Вернулась обратно, как зомби. И быстро легла спать. Но заснуть не могла. Меня не покидало ощущение, что кто-то стоит в дверях комнаты и на меня смотрит. Стоило прикрыть на минуту глаза, как жуткое ощущение чужого взгляда захватывало меня с головой. Я не знаю, откуда взялось это странное ощущение: я закрыла все окна, двери, в квартире никого, кроме меня, не было, и быть не могло. Но… Но меня не покидало жуткое ощущение уставившихся прямо на меня человеческих глаз. Так я проворочалась без сна до рассвета. А на рассвете дошла до того, что стала молиться, не помня точно слова молитвы, но произнося их как-то наугад. После этого я немного успокоилась и даже смогла заснуть. Но проснулась непривычно рано, вся разбитая, с жуткой головной болью.

Утро встретило меня потоками ослепительного солнечного света, расцветившего всю комнату, и уже серьезной жарой. Наглотавшись лекарств, я решила прогуляться до ближайшего магазина, и в дверях квартиры столкнулась с молодой женщиной, которая пыталась снести коляску со второго этажа.

Я помогла ей спустить коляску. Женщина благодарно улыбнулась и спросила, сняла ли я квартиру на первом этаже. Я ответила, что некоторое время буду здесь жить.

— Как хорошо! — женщина обрадовалась, — а то этот немец достал нас своими воплями!