Расширившиеся от страха детские глаза смотрели прямо на Арнау. Его жена обожала детей, и ей было все равно, кто они: христиане, мавры или евреи. Мария провожала малышей ласковым взглядом, когда встречала их на берегу, на улицах. А потом она с грустью смотрела на него…

— Отойди! Уходи отсюда! — услышал Арнау злобные выкрики.

Арнау посмотрел на дрожащих детей.

— Что вы собираетесь с ними сделать? — спросил он.

Несколько мужчин, вооруженных ножами, встали перед ним.

— Это евреи! — ответили ему.

— И только поэтому вы собираетесь убить их? Вам мало их родителей?

— Они отравили колодцы, — заявил один из мужчин, — убили Иисуса. Они убивают детей христиан для своих еретических обрядов. Да, они вырывают у них сердце. Воруют священные хостии.

Арнау не слушал. В еврейском квартале все еще лилась кровь… Так же, как когда-то в Кастелль-Росселльо.

Он схватил за руку мужчину, который стоял ближе всех, и нанес ему удар в лицо, одновременно вонзив в него свой нож.

— Никто не посмеет тронуть детей! — воскликнул Арнау, показывая окровавленный нож.

Люди из толпы напряженно следили за Арнау, который размахивал ножом, описывая им круги, и с ненавистью смотрел на них.

— Никто не посмеет тронуть детей, — повторил он. — Идите драться в еврейский квартал с солдатами, с мужчинами.

— Они убьют вас, — услышал Арнау за спиной предупреждение мавра.

— Еретик! — кричали из толпы.

— Жид!

Его учили нападать первым, атаковать противника без предупреждения, не давая ему оправиться от испуга.

Арнау набросился на тех, кто стоял ближе других, нанося им удары ножом и крича во все горло: «Святой Георгий!» Он всадил нож в живот самого активного из них и прокрутил его. Этот неожиданный выпад заставил толпу отступить. Арнау полоснул ножом еще одного, но мужчина, упав на землю, успел ударить бастайшакинжалом по икре. Арнау схватил его за волосы, отвел голову назад и перерезал горло. Кровь заклокотала, вырываясь из горла горячими толчками. Трое уже лежали на земле, остальные отошли в сторону. «Беги, когда оказываешься в невыгодном положении», — советовали ему во время тренировок.

Арнау сделал вид, будто собирается вновь напасть на них, и люди, толкая друг друга, начали пятиться. Не оборачиваясь, Арнау левой рукой подозвал мавра и, когда почувствовал дрожащие тела детей у своих ног, пошел по направлению к морю, спиной вперед, стараясь не выпускать из поля зрения своих противников.

— Вас ждут в еврейском квартале! — крикнул он толпе, продолжая подталкивать детей.

Они дошли до старого портала Кастелль де Регомир и бросились бежать. Арнау без всяких объяснений запретил мавру и детям возвращаться в еврейский квартал.

Но где ему спрятать детей? Арнау повел их в сторону церкви Святой Марии и резко остановился перед главным входом. Там, где они стояли, возвышались недостроенные стены, и сквозь них виднелась внутренняя часть церкви.

— Нет… вы ведь не собираетесь поместить детей в христианскую церковь? — спросил раб, едва переводя дыхание.

— Нет, — ответил Арнау, — но рядом с ней.

— Почему вы не позволили нам вернуться домой? — робко спросила его девочка, судя по всему, старшая из троих детей. Она гораздо легче перенесла их побег.

Арнау пощупал себе икру. Кровь текла обильно.

— Потому что на ваши дома напали, — ответил он ей. — Вас обвиняют в распространении чумы. Говорят, что вы отравили колодцы. — Дети, опустив головы, молчали, и Арнау добавил: — Я сожалею. — Он снова взглянул на свою раненую ногу.

Раб-мусульманин опомнился первым.

— Мы не можем оставаться здесь, — сказал он. — Делайте, что считаете нужным, только спрячьте детей.

— А ты? — спросил Арнау.

— Я должен разузнать, что произошло с их семьями. Но как мне потом найти вас?

Арнау задумался. Он не хотел показывать мавру дорогу, которая вела к римскому кладбищу.

— Я сам тебя найду, — помедлив, заверил его Арнау. — Приходи в полночь на берег и жди меня напротив новой рыбной лавки.

Раб кивнул. Когда они уже расставались, Арнау добавил:

— Если в течение трех ночей ты не придешь, я буду считать, что ты умер.

Мусульманин снова кивнул и посмотрел на Арнау своими большими черными глазами.