Ну и пусть! Для комиссара это тоже может оказаться неплохим способом получить нужную информацию: потихонечку, вроде бы совсем не нарочно.

Приняв игру, Тьебо немедленно «пошел на уступки».

— Что ж, давайте разберемся, дорогой коллега… Если исключить группу фильма, только двое могли знать о том, что Красавчик Шарль отправится в Нейи к Шальвану в 21.00–21.30. Это Робер Дени, публично объявивший себя злейшим врагом Вале и поклявшийся спустить с него шкуру. И Сандра Левассёр — любовница жертвы. В Париже я допрашивал и врага, и любовницу. А затем приехал сюда, чтобы пополнить свое расследование. Почему нельзя оставить в стороне группу? Это ясно. Пожалуйста, не теряйте из виду то, что покойный был связан со многими из вас. Мишель Ванье в течение долгого времени была его… его протеже. Помощница режиссера довольно долго принимала участие в его жизни. Шальван обращался к нему, когда надо было в очередной раз найти спонсора. И… — Тьебо резко остановился и спросил, глядя прямо в глаза собеседнику: — Кстати, а вы-то сами разве не были в какие-то моменты связаны с Вале?

Бреннер уставился на него, не скрывая иронии.

— Да, конечно же, был, господин комиссар! Неужели вам об этом еще не доложили?

— Кое-что слышал, — скромно признался Тьебо.

— Так я и знал, что вам поспешат сообщить…

— Кто поспешит?

— Молва, если угодно.

— Это он находил вам контракты?

— Нет, только немножко заботился о рекламе.

— По обычному тарифу? Как у всех?

— Я платил ему все время по-разному, в зависимости, от того, что было им реально сделано, если можно так сказать… В профессиональном плане у Шарля были поистине выдающиеся достоинства.

— А в человеческом?

Актер поднял руку.

— Считается, что все люди делятся на тех, кто командует, и тех, кто подчиняется. Он был рожден для первой категории.

— Значит, по вашему мнению, можно сказать, что он — в собственном масштабе, разумеется, — испытывал свою власть над рядом лиц, разумно отобранных в зависимости от их предполагаемой рентабельности?

— По-моему, именно так и было.

Тьебо подозвал официанта, чтобы заказать еще кофе.

— В каких отношениях он был с Шальваном?

— Лучезарных, каких же еще! Он был из самых ретивых добытчиков у нашего дорогого продюсера. И вообще… Надо сказать, правда, выкладывался ради него, как только мог. Ну, за хорошие бабки, конечно… Да, кстати… Не хочу злословить, но, думаю, можно утверждать, что женитьба Шальвана на Мишель не вызывала у него желания прыгать от радости.

Комиссар нахмурился, Бреннер заметил это и поспешил уточнить:

— Всегда неприятно терять источник доходов и видеть свою лучшую, осмелюсь сказать, лошадку у другого владельца и тренера! — Он хихикнул. — Не считая уж того, что Шарль рисковал ослаблением своего влияния на самого Шальвана.

— Почему?

— Мишель, освободившись от опеки, могла бы захотеть совсем устранить с дороги бывшего своего опекуна.

Тьебо подождал, пока отойдет официант, принесший кофе, и спросил:

— Что вы думаете об Элен Мансар?

— Изумительная актриса и при этом отличный товарищ. Сниматься с ней — действительно очень большое удовольствие, просто огромная радость.

— У Шарля с Элен были…

— Никогда! Ничего и никогда! Элен никогда не прибегала к его услугам. Слава Богу, она в этом не нуждается.

Пожалуй, пришло время переходить от общего к частностям.

— Ходят слухи, что вы употребляете наркотики?

Бреннер, вроде бы, принял удар. Но выражение его лица изменилось. Вопрос комиссара одним махом разрушил создавшуюся было атмосферу. Отныне и впредь каждый снова будет только на своем месте.

— Люди — сволочи, господин комиссар. Я имею в виду, разумеется, свое окружение. Я презираю их за эту манеру критиковать всех и вся, распространять клевету о жизни, вкусах, пороках других. Тех других, среди которых и я сам.

— Так это правда или клевета?

Взгляд Бреннера скользил по посетителям у стойки бара, по сидящим за столиками и болтающим… Он явно им завидовал. Наконец, нашел в себе силы ответить:

— Правда.

— Давно?

— Несколько лет.

— Тяжелые?

— Кокаин. — Он покачал головой и тяжело вздохнул. — Мне это необходимо, чтобы играть. Иначе я не смог бы. Кокаин помогает мне победить страх, обостряет мою восприимчивость, благодаря этому я только и могу чувствовать и выражать свои чувства. И потом… Ах, дерьмо, дерьмо, дерьмо! Это касается меня одного, я никому не приношу вреда, только самому себе! — Актер горько усмехнулся. — Согласитесь, далеко не все могут сказать о себе так!

Они помолчали. Потом Бреннер начал снова:

— Но я никак не пойму, что общего между моим пристрастием к наркотикам и вашим следствием…

— Шарль знал, что вы их употребляете?

Бреннер пожал плечами.

— Он столько знал и о стольких!

Тьебо прищурился, взгляд его стал более острым.

— Он не пытался вас шантажировать?

— Нет. — Широкий жест и глухой голос. — Шарль был слишком умен, чтобы баловаться этим. Что он мог предпринять против меня? Поместить заметки в скандальной прессе? Ну и что? Была бы только лишняя реклама. Публика обожает более или менее пикантные подробности из жизни паяцев, коими мы все являемся. Нет, я не убивал Шарля Вале, чтобы избавиться от шантажа. Извините, что разочаровал вас, господин комиссар…