Герка смутно припомнил, как в прохладном подземелье, кажется лет сто назад, девушка уже упоминала этого самого Швеца. Причем упоминала в положительном ключе. Однако оптимизма это не прибавило. В мыслях тут же возникла старая поговорка: и швец, и жнец, и на дуде игрец. Музыканты Геру волновали мало, а вот Жнец вспоминался исключительно Мрачный.

— Он что же, Швец твой, шьет, что ли?

— И шьет, — будто подслушав Геркины мысли, ответила Лиля и нервно хихикнула, — и жнет, и, не поверишь, играет на дудке, когда настроение хорошее. Неплохо, надо сказать, играет…

Они миновали лестницу и теперь петляли по залам и коридорам, в которых Герка довольно скоро запутался, как Тесей в критском Лабиринте. Казалось, что внутри библиотека гораздо вместительнее, чем выглядит снаружи. Посетители читального зала удивленно поднимали глаза на наших бродяжек, а если были не одни, даже негромко перешептывались, делясь предположениями. Но сами сотрудники библиотеки вели себя гораздо страннее. Они кивали Лиле, как старой знакомой, с интересом косились на ее спутника, но от вопросов воздерживались. Одна пухлая женщина средних лет с представительным бейджем, утопающим в объемистых грудях, даже чмокнула панкушку в щеку.

— И зачем он нам? Заштопает и постирает одежду? У него тут, в библиотеке, подпольное ателье пополам с банно-прачечным комбинатом? — решив ничему не удивляться, продолжил допытываться Герка.

— Ох, Гера-Гера, твоя детская непосредственность тебя погубит, — Лиля покачала головой. — Не вздумай этого при Швеце ляпнуть…

— Почему?

— По кочану и по капусте, блин! — вновь окрысилась девушка. — В этом месте мы найдем кров, пищу и отдых; вот все, что тебе нужно знать! И еще… — Лиля остановилась перед массивной белой дверь и повернулась к юноше. — Здесь тебе, возможно, дадут совет, как избавиться от артефакта, не навредив самому себе. Так что никаких шуточек про кройку и шитье, если хочешь здесь остаться, усек? Сейчас сам все увидишь… Только, ради Случая, не бледней и не падай в обморок, как барышня из института благородных девиц, о'кей?

Желая возразить, что уж он-то еще ни разу не падал в обморок, Герка открыл было рот, но панкушка уже щелкнула металлической ручкой и толкнула дверь внутрь. На отъезжающем полотне Воронцов заметил неброскую табличку, на которой было выведено:

Больше всего на свете Оба-на не любил отрабатывать квоту так, как это делали сборщики младшего звена. Одно дело плясать да кривляться на потеху пассажирам многочисленных поездов, идущих через Сумеречи транзитом, — свой маленький шоу-бизнес он ценил, видя в нем единственную отдушину в начисто лишенной творчества работе. Совсем другое — ковыряться в мусоре, выуживая разный полезный хлам. Не то чтобы Оба-на делал это своими руками, но ощущения все равно были тягостные. Вообще-то Старший сборщик, чей возраст исчислялся несколькими человеческими жизнями, не любил много чего. Маленьких детей, хризантемы, спортивные мотоциклы, толстых мужчин, персидских кошек… список можно продолжать до бесконечности. Однако все это меркло по сравнению с отлучением от любимого занятия.

Оба-на раздраженно поглядел в сторону металлических бачков с трафаретом «ЖЭУ-2» на стенках. В одном из них вяло копался старший Близнец, передавая Скомороху растрепанные, разбухшие от влаги подшивки старых газет — в городе еще оставалась пара мест, где макулатуру принимали охотно. Семка так и не отошел от пропажи… Оба-на одернул себя — смерти, чего уж там. Нужно называть вещи своими именами — смерти брата. Работал карлик из рук вон плохо, ронял добычу, пропускал лежащие на виду пивные бутылки, падал на ровном месте, а то вовсе замирал, устремив потухший взгляд куда-то внутрь себя. Под стать ему выглядел и Скоморох. У него, правда, имелись для грусти иные причины, вряд ли он так уж убивался по молчаливому бородатому карлу, который все свободное время отдавал пусканию слюней на порножурнал десятилетней давности. В любом случае, по мнению Старшего сборщика, оба они кручинились по пустякам, в то время как переживать стоило о промахах более глобальных и непростительных. О невыполнении приказа Хозяина.

— Доверь дураку стеклянный х…й, — раздраженно пробормотал сборщик под нос, глядя, как Семка в очередной раз выронил ценную макулатуру прямо в жидкое вонючее месиво перед баком, — и разобьет, и руки порежет!

«А ведь эти — самые лучшие, —с тоской подумал Оба-на. — Элита, можно сказать, если, конечно, слово это применимо к двум бездомным бродягам, проживающим в фургоне. Великий Случай, с кем приходится работать!»

— Все, амба! — поняв, что еще немного, и его внутренняя точка кипения окажется безвозвратно пройденной, крикнул сборщик. — Хватит на сегодня. Надо еще хлам по точкам развезти да монеты просеять.

Тяжело вздохнув, Оба-на залез в кабину, даже не потрудившись проследить, как подчиненные погрузят добычу в фургон. Тонированные стекла убивали отвратительно яркий солнечный свет, окрашивая мир в мрачные тона, цвета настроения Старшего сборщика. Совершенно некстати вспомнилось, как утром они столкнулись с Халей. Весть о провале операции и гибели младшего Близнеца разлетелась быстро, так что можно было не сомневаться: мороженщица пришла целенаправленно, позубоскалить над остатками Скоморошьей бригады. Правда, издеваться при хмуром Оба-на она не решилась и поспешно ретировалась, оскорбленно виляя жирным задом. Но Старшему сборщику от этого легче не стало. Он и без Хали знал каждое слово, каждый эпитет, которыми их следовало наградить. Лошары, лузеры, криворукие растяпы. Неудачники.Самое паскудное заключалось в том, что Оба-на с готовностью подписался бы под каждым из этих слов. Завалить плевое дело на ровном месте — это надо постараться!

Скрипнув, открылась дверь, и в образовавшийся проем вместе с вытянутой физиономией Близнеца Семки ворвался проклятый жизнерадостный мир, отказывающийся хандрить вместе со сборщиками. Карлик опасливо зыркнул на устроившегося на самом краю сиденья Оба-на. Не рискнув попросить его подвинуться, Близнец предпочел обойти машину и влезть в кабину через место водителя. Следом за ним запрыгнул Скоморох, непривычно молчаливый и задумчивый. Еще вчера Оба-на мог побиться об заклад, что бригадир замолчит только в том случае, если ему вырвать язык, а сегодня…