В Филадельфии, или Аммане, Константин со своим отрядом всадников стал лагерем в караван-сарае, месте отдыха для путешествующих, расположенном на окраине города. Кое-кто из его солдат был из Филадельфии, и Даций дал им увольнение, чтобы они могли провести ночь в своих семьях. Константин удивился, увидев одного из них разговаривающим с Дацием едва ли час спустя после ухода из лагеря. Вскоре оба пришли туда, где слуга Константина поставил его палатку.

— Вот тут Иосиан рассказывает странную историю, — доложил центурион. — Его отец занимается торговлей и слышал ее от погонщика каравана, который прибыл сегодня утром на рынок.

— Что за история?

— Хозяин каравана говорит, что он слышал, будто римская армия под началом цезаря Галерия движется из Антиохии на восток, чтобы напасть на персов.

— Какая же это новость? Император знал об этом до того, как мы ушли из Египта.

— Но этот человек говорит, что Галерий пошел по дороге в Карры, а не на север через Армению.

— Карры! Что это ему вздумалось идти по такому рискованному маршруту?

— Причина та же, что была у Красса сто лет назад: надежда покрыть себя славой, внезапно нанеся удар по центру персидской сторожевой границы, пока Нарсех занят устрашением армян.

— Какие у него шансы на успех?

— Это безрассудный шаг. Но иногда там, где умным — погибель, глупым — победа.

— Приведи ко мне хозяина каравана, — приказал Константин солдату по имени Иосиан. — И вот еще что, Даций.

Скажи-ка мне, удалось ли командирам турм достать такое количество зерна и продовольствия, которое способны нести их лошади помимо самих седоков?

— Чтобы обеспечить форсированный марш?

— Для чего же еще?

Даций не ответил, но кликнул своего ординарца и велел ему принести карты, которые всегда носил с собой в походах в цилиндрическом футляре за седлом. Когда они прибыли, он развернул одну из них.

— Мы находимся здесь, — сказал он, ткнув пальцем в Филадельфию, — Дамаск — почти точно на север, до него дня два пути, если поднажмем. Там мы, вероятно, узнаем больше о том, что делает Галерий, и подготовим докладную для императора. Она дойдет до него к тому времени, как он прибудет в Антиохию, и, если Галерий действительно позволит поймать себя в пустыне, тогда придется назначать нового цезаря Востока.

Константин склонился над картой, с минуту изучал ее внимательно, затем сказал:

— А почему бы не обойти Дамаск, а там двинуть прямо на северо-восток, к Киркесию, где граница пересекает Евфрат? Так мы могли бы выиграть несколько дней.

— Как бы ты ни спешил, все равно Галерий будет утверждать, что ты слишком запоздал, чтобы помочь ему, какую бы он ни одержал победу, — напомнил ему Даций, — А если он попадет в ловушку, нам что — тоже в нее попадаться?

— Ты спрашиваешь или испытываешь меня, старая лиса?

— Понемногу и то и другое, — с ухмылкой признался Даций.

— Если цезарь Галерий будет побеждать, я скажу императору, что мы прибыли слишком поздно, чтобы оказать какую-то помощь. А если он будет проигрывать, армии понадобится вся помощь, которая только есть.

— Включая и нового полководца?

Константин пожал плечами.

— Кто знает? Самое главное сейчас — это не допустить еще одни Карры.

Тут подошел Иосиан с хозяином каравана — темноволосым, с гордой физиономией и ястребиным носом торговцев-бедуинов, способных ходить по древним, лежащим в пустыне дорогам, по которым веками ходили их предки со своими караванами. Константин почтительно с ним поздоровался и с помощью Иосиана как переводчика сразу же устремил на него поток вопросов.

— Ты видел эту римскую армию — ту самую, о которой говорил? — спросил он.

— Своими глазами — нет, благородный трибун, — отвечал хозяин каравана. — Но в Зуре мне о ней рассказывал человек, которому я доверяю. Он только что прибыл из города Баты и видел армию своими глазами.

— Баты находятся на главном пути из Антиохии в Карры и Резайну, — Даций поднес свой толстый, похожий на обрубок палец к карте. — Галерий, должно быть, захочет переправиться через верховья реки Хаборы и пойдет дальше к Низибису, что на границе. Если он успеет прийти туда, пока армии Нарсеха все еще будут сдерживаться севернее в Армении, он сможет сделать тогда быстрый марш-бросок через Сингару и выйти к Нину на реке Тигр.

— И всадить стрелу в самое сердце Персидского царства, — согласился Константин, — Отважный шаг, подстать только смельчаку.

— Или дураку.

— Галерий не таков, и ты, Даций, знаешь это не хуже меня.

— Тогда скажем так, что честолюбие может превратить его в дурака. — Даций показал на карте участок между Антиохией и широким изгибом Евфрата на западе, — Между горной местностью вокруг Карр и рекой Евфрат лежит песчаная пустыня, совершенно бесплодная, где не сыщешь даже дерева или источника пресной воды, чтобы напоить идущую по ней армию. Пока не проделаешь такой путь, не поймешь, какую жажду может испытывать человек, но в сто раз хуже возвращаться назад, когда отступаешь. Тогда легион должен держать свои ряды и смыкать их всякий раз, когда кто-то падает, и не останавливаться, чтобы помочь ему. Ведь когда шеренги ломаются, вражеская кавалерия может проникнуть вглубь и за считанные минуты искромсать весь легион на куски.