Сейчас мне больше всего на свете хотелось отоспаться. Но эта физиологическая потребность была для меня пока непозволительной роскошью. Я должна предпринять максимум усилий для того, чтобы защитить мою подругу Дашу. Кроме меня это не сможет сделать никто. А ей угрожает серьезная опасность.

У меня, как мне казалось, был план решительных действий, но теперь, полусонная, я брела по весенним московским улицам, заблудившись в малознакомом мне районе Орехово-Борисово. Можно спросить дорогу у прохожих, но я сама точно не знала, куда мне надо: идти к ближайшей станции метро, к троллейбусной остановке или... Конечно, я хотела зайти в церковь! Надо же, я вспомнила о первом пункте своего плана, только увидев впереди золотые купола. Хорошо, что шла в правильном направлении.

Я зашла в небольшой церковный сад, он почти пуст. Центральная аллея дремала в тени огромных акаций и лип. Я подошла к широко открытым дверям церкви. Сквозь них доносился запах ладана, виднелся сверкающий в свете многочисленных свечей алтарь. Доносились скорбные звуки хора, заставляющие мое сердце больно сжиматься. Я поняла, что идет заупокойная служба.

Я остановилась при входе, потому что церковь полна народу. Хор достиг своего апогея в горестной молитве. Сквозь все его голоса, сливающиеся в одну скорбную мелодию, вырвался один, неповторимо сильный и звучный, поднимающий до небес предельно горькую печаль, страдание, но вместе с тем и смирение.

Я не знала, кого отпевают сегодня, но вспомнила день похорон моей сестры Натальи. Затем быстро в обратном порядке замелькали передо мной кадры от того прощального дня до нашего детства, когда нам было по два с небольшим годика. Я начала помнить себя и свою сестренку-близняшку именно с того момента, когда мы с ней бегали по залитой солнцем лесной поляне и ловили бабочек.

Мне так не хватает ее! Но ничего изменить нельзя. Наталья никогда не вернется на землю... Сначала мне было невыносимо трудно свыкнуться с мыслью, что ее больше нет, казалось, что я вижу Наталью в метро, на улицах, в магазинах. Мое мятущееся сознание искало сестру среди живых. И только, когда я поняла, что с ее смертью надо смириться, видения перестали являться ко мне. Я научилась жить без Натальи, но теперь мне нужна ее помощь.

Мне кажется, что сейчас она может прочитать мои мысли, а значит услышать мой крик о помощи.

Я подняла глаза на небо и утонула в его бездонности. Мне не верилось, что еще совсем недавно, два дня назад, мое подсознание могло свободно плавать в иных измерениях: во времени и космическом пространстве. Теперь я могу только взывать о помощи своих родственниц, смотрящих на меня с небес...

Последняя мощная нота молитвы взвивается в недосягаемую высь. Народ начал выходить из церкви. В основном это женщины, одетые в черное, старые и молодые. Черная ленточка, повязанная на шляпе одной из них, колыхалась перед моими глазами и напоминала клочок темного тумана. Не знаю, зачем я пошла за этой женщиной. Она вывела меня на аллею, по которой я пришла сюда, остановилась, обернулась, и я сквозь пелену навернувшихся слез увидела родное знакомое лицо Натальи. Я вытерла платочком слезы, чтобы повнимательней всмотреться в лицо женщины, но... ее уже нигде нет. Остался голос, проникший в глубину моей души: «Тебе здесь нечего делать, выходи из этого сада. Пусть все идет своим чередом».

Я не могла сразу понять, что означают эти слова, поможет ли мне сестра или нет. Ясно одно, что Наталья меня услышала, и мне, действительно, здесь больше нечего делать. Из церкви стали выносить гроб... Я развернулась и пошла под величественной молчаливой тенью вековых деревьев, словно под сводами храма, и моя дума наполнилась одновременно светом и смутными надеждами.

Выйдя из сада, я минут десять шла по какой-то улице наугад, пока не заметила вход на станцию метро «Орехово», но мне совсем не хотелось спускаться в подземку. «Куда мне спешить? – задала я себе вопрос и ответила: – На работу». Там встретит меня своими дотошными расспросами Игорь. Теперь ИИИ – исполняющий обязанности директора, и еще неизвестно, как он поведет себя в этом новом качестве. Надо что-то придумать в свое оправдание, но в моей голове сейчас – полный винегрет.

Я решила оттянуть на некоторое время разговор с Игорем, направляясь в рекламное агентство не на метро, а на троллейбусе. Я безучастно смотрела в окно на входящих и выходящих пассажиров, на машины, дома, деревья, и удивляюсь сама себе. Мое сонное состояние куда-то улетучилось, можно бы, пока есть время, обдумать план охоты на астрального невидимку или хотя бы придумать, что сказать Игорю, но в моей голове не было ни одной толковой мысли. Мне нравится просто сидеть в троллейбусе у окна, вверив свою жизнь водителю. Нет спешки, суеты, боязни принять неправильное решение. Пока он везет, от меня самой ничего не зависит.

Как ни тянула я время, делая несколько пересадок с одного транспорта на другой, но все равно добралась до рекламного агентства еще до обеденного перерыва. Что может быть хуже, чем сразу столкнуться в коридоре с Игорем! Мы молча смотрели друг на друга, глаза в глаза, и я первой отвела взгляд. А раньше он не выдерживал моего.

– Здравствуйте, Ольга Антоновна, – официально проговорил Игурдин. – Хорошо, что вы успели вернуться, пока не ушел коммерческий директор фирмы «Пласт-М».

Я поняла, что такой тон разговора вызван тем, что из своего кабинета вышла бухгалтерша и стала невольной свидетельницей нашей немой сцены, а не тем, что он сердится на мое опоздание.

– Да, я никак не могла прийти раньше, пришлось ждать Данилевского...

Я сама не знаю, зачем приплела в разговор эту фамилию, она вылетела сама собой. Я в тот момент анализировала отношение Данилевского к Даше, и тут Игорь со своим вопросом... Мои слова предназначались для ушей бухгалтерши, и, по-моему, та удовлетворила свое любопытство, услышав, что я была на встрече с очередным заказчиком.

Мы все проходим в директорский кабинет. Мой вчерашний знакомый заметно оживился, увидев меня. И я широко улыбнулась ему, подавая руку. Ясно, что этот толстячок не решался сам назвать процент обещанных мною вчера скидок, потому что не умеет торговаться. Я живо подключилась к переговорам и чувствовала себя, как рыба в воде. Сколько раз мне приходилось рассказывать заказчикам о всех направлениях работы нашего рекламного агентства, о сроках исполнения заказов и, конечно, о ценах, заставляя поверить в то, что только наши услуги наиболее подходят для той или иной фирмы. Но Игорь в таком качестве меня никогда не видел. Я заметила, как он раскрыл рот от изумления, а его глаза-щелочки говорят о восторженной любви.