Потом все члены Союза сложились на билеты для Альберта и Други, и те отправились в путь.

— Ты чего дома сказал, когда ни свет ни заря уходил? — спросил Альберт, заранее улыбаясь.

— Мать думает, мы силки разыскиваем.

— А если она узнает, что ты прогулял?

— Что-нибудь совру.

Лампочка на потолке погасла. Колеса отстукивали свою монотонную песню, а из-за горизонта медленно вздымалась огненная гора — всходило солнце.

— Ишь солнце — как бочка здоровенная выкатывается! — заметил Альберт, явно довольный тем, что придумал такое сравнение.

Народ в купе зашевелился. Поезд подходил к Седдину. Оба железнодорожника сошли. Кто-то надсадно кашлял, кто-то ворчал, а один пассажир тихо ругался — разбудили его, видите ли, слишком рано.

Альберт и Друга смогли теперь сесть. Развалившись, они всячески демонстрировали свое дурное воспитание.

За окном раздался свисток. Поезд снова тронулся. Где-то хлопнула дверь.

— Еще секунда — и этой дурьей башке пришлось бы любоваться красными огоньками нашего последнего вагона, — сострил Альберт, мотнув головой в сторону хлопнувшей двери. Но тут же осекся, побледнев.

— Доброе утро! — произнес кто-то басом. — Приготовьте документы и багаж для досмотра.

— С чего бы это? — спросил Альберт пассажира напротив, придя немного в себя. — Здесь же никогда не проверяют?

Нервничая, пассажир дергал себя за мочку уха. Заметив его лакированные ногти, Альберт пожалел, что обратился к нему с вопросом.

— Вот и я полагаю, — заявил субъект с лакированными ногтями, четко произнося каждый слог, — эти постоянные контроли только обременяют людей. В конце концов мы же не уголовники какие-нибудь, чтобы находиться под полицейским надзором.

Выпятив грудь и высоко подняв голову, он высокомерно уставился в окно.

От страха Друге ничего другого не пришло в голову, как закрыть глаза. Он притворился спящим, однако при этом нервно перебирал руками. Весь вагон притих. Лишь изредка в купе раздавалось спокойное «пожалуйста» полицейского, возвращавшего очередной паспорт.

— Чего ты пальцами вертишь? Держи руки спокойно! — пнул Другу Альберт.

Друга открыл глаза. Все равно не поможет. В купе вошли двое полицейских. В то время как один начал проверять паспорта и просматривать багаж, второй листал блокнот с длинным списком имен. Пассажир с лакированными ногтями брезгливо протянул полицейскому паспорт, так и не повернув головы от окна.

Полицейский, взглянув на документ, указал своему товарищу на фамилию. Тот, быстро перелистав блокнот, нашел такую же в своём списке.

— А, старый знакомый! — сказал полицейский, пристально глядя на пассажира. Затем, кивнув на чемодан в сетке, спросил: — Это ваш?

— Вполне возможно, что мой, — высокомерно ответил человек с лакированными ногтями.

— Тогда вам придется последовать за нами, — сказал полицейский, так и не возвратив паспорт.

— Я заявляю протест! Я не позволю, чтобы со мной так разговаривали!

— А я отклоняю ваш протест… — вежливо возразил полицейский и обратился к Альберту: — Ваш паспорт, пожалуйста!

— Нет у меня!

— Как так?

— Еще не выдали, — ответил Альберт, зло взглянув на полицейского.

Друга попытался разрядить обстановку, тихо заметив:

— Мы еще в школу ходим.

— Оба?

— Ясно, что оба! — буркнул Альберт.

— А что это ты так сердишься?

— Ничего не сержусь!

Полицейские улыбнулись, обменявшись многозначительными взглядами.

— Куда же вы собрались, молодые люди? — спросил первый полицейский.

— К моей тетке, — ответил Альберт.

— А где она живет?

— В Берлине.

— А где в Берлине?

— В Панкове [9] .

— А у вас что, уже каникулы?

— Учитель заболел, — ответил Друга, так как Альберт замешкался с ответом.

— Разрешите взглянуть на ваши билеты?.. Благодарю! — Полицейский отошел и, встав у дверей, со скучающим видом принялся смотреть в окно.

Альберт незаметно толкнул Другу локтем, тот ответил тем же.

Проскочили! Полицейский ведь даже не заглянул в школьные сумки. Тем временем поезд подошел к Михендорфу. Один из полицейских вышел из вагона, пассажир с лакированными ногтями последовал за ним. Второй полицейский, повернувшись к Альберту и Друге, приказал:

— Приехали! Выходите!

Оба разом вздрогнули.

— Это еще зачем? — огрызнулся Альберт.

— Поскорее, прошу! С вашими билетами до Панкова вы не доберетесь. Дальше Ванзее [10] вам не доехать, — заметил он не без иронии.