– Что там было? – не выдержал Дуло.

– Ничего.

– Как это ничего?

– А то и значит, что – пусто. Внуков приперла. Сознавайтесь, говорю, стервецы, куда все дели. Они – в слезы. Говорят: чемодан даже не открывали. Видать, кто-то до них влез… Но только он точно дурак. То, что внутри взял, а шкатулку оставил. Она, может, подороже кинжала…

– Кинжала? – спросил Сергей.

– Какого кинжала? – переспросила Маргарита Владимировна.

– Только что вы сказали: шкатулка может быть дороже кинжала. Выходит, все-таки вы знаете, что было внутри?

– Да бог с вами! – Она перекрестилась. – Я по очертаниям догадалась.

– По каким очертаниям? – Сергей сел рядом с женщиной. – По каким еще очертаниям?

– Внутри шкатулки была формочка с бархатом…

– Ложемент, – подсказал Дуло. – Для фиксации.

– Какой такой ложемент? – возразила Маргарита Владимировна. – Формочка, говорю, с бархатом. А в ней – очертания. Приталенный кинжал с маленькой ручкой.

– Что значит приталенный?

Маргарита Владимировна смутилась.

– Это я так, от себя допустила. По середке – зауженный, будто фигурка девичья. А ручка…

– Рукоятка, – поправил Дуло.

– Рукоятка очень короткая.

– По размеру каким он был?

– С полметра длиной, может, и больше.

– Да это целый палаш… – заметил Сергей. – А по ширине не припомните?

– С ладонь, – уверенно заявила женщина.

– Ерунда какая-то… Ну, тогда скажите, какая толщина?

– Немного. Я ж говорю – кинжал.

Сергей приступил к главному.

– Эту шкатулку Федор хотел продать?

– Да. И еще кружевной веерок, что вам приглянулся.

– Мне? – Сергей встал с дивана. – С чего вы взяли, что мне нужен веер?

– Ну, тогда вашей подружке, видела я, как вы переглядывались.

– Здесь вы ошиблись. Все дело в гравировке, там упоминалось имя Анны Гиппиус. Уверены, что это ее чемодан?

– Чей же еще, немецкий, на ремнях тиснение «А» и «Н». Те рисунки, что я отдала в музей, так же помечены.

– Что да, то да. – Сергей хитро улыбнулся. – Значит, рисунки отдали, а шкатулку и веер припрятали?

Маргарита Владимировна столкнула с колен Рыжика и отряхнула рукой передник.

– А то как же? Вам все отдай? – Она поднялась с дивана и заковыляла к двери.

Испугавшись, что до приезда полиции он не выяснит главного, Сергей устремился за ней.

– Я просто хочу узнать, где сейчас эта шкатулка.

– Здесь была, в комнате, на столе. Феденька начистил ее, приготовил. Товар, говорит, надо казать лицом. Вот и показал: даже веерок подгребли.

– Значит, пришли за шкатулкой… – Сергей в который раз посмотрел на часы. Было половина третьего. – И пришли раньше назначенного времени.

– У меня от этого чемодана одни неприятности… – прошептала Маргарита Владимировна и высморкалась в передник. – Феденька так кричал. Разве ж я знала, что за рисунки такую цену дадут?

– При чем здесь деньги? – спросил Дуло. – В галерее говорят, вы – даритель.

Ничего не ответив, она принялась собирать разбросанные по полу вещи.

Сергей переспросил:

– При чем здесь цена?

Маргарита Николаевна в сердцах поставила стул, потом прижала к лицу обе ладони и громко запричитала:

– Господи! За что же мне это?

Выждав, пока она поутихнет, Сергей проронил:

– К вам кто-то пришел и предложил деньги… Зачем же вы отдали рисунки в галерею?..

Маргарита Владимировна обмякла и безвольно опустилась на стул.

– Откуда вы знаете?

– Догадался.

– Ну, чего уж теперь. – Она тщательно вытерла передником щеки, потом губы. После чего стала рассказывать, как будто ей давно хотелось выложить все, да случай не представлялся. – Когда нашли чемодан, Федора не было. А тут, как назло, соседку-библиотекаршу в дом принесло. Увидела она эти рисунки и посоветовала сдать их в музей. Убытку, говорит, никакого, а уважение предоставят. Отдала я их сдуру. – Она потупила взгляд. – Остальное, конечно, припрятала, никому, кроме Федора, не показывала. Сказала ему уже после того, как эти пришли…

– Эти – кто? – спросил Дуло.

– Дня через два после того, как Федя вернулся, приходят два гражданина. Как сейчас помню, сидели мы в этой комнате: я, Феденька и они двое. Спрашивают: Анна Гиппиус кем вам приходится? Теткой, отвечаю. Она, говорят, в наследство вам ничего не оставила? Меня так и подорвало. Драный чемодан, говорю, с картинками да чулками. Вот и все наше наследство. Тут они зацепились. Спрашивают: все ли рисунки сдали в музей? Я говорю – все. Правду сказала.

– Тогда они предложили вам деньги?