Новый участник говорит уже минут 13ть. Я ни слова не запоминаю.

Фицхук выходит из дверей, садится за барную стойку рядом с парнем в жёлтой рубашке. На пол валится несколько монет из моего стакана. «Жёлтый» парень хлопает Фицхука по плечу, идёт к нашему столику в дальнем центре зала. За моими окнами пылает Луна, будто лампочка под сводом.

Наша белобрысая уродина согласна заключить с «Жёлтым» парнем рисковое пари: тому, кто прикончит меня первым, нальют порцию за мой счёт.

Я хватаю с пола Беретту 93R и, уложив метким выстрелом в левое полушарие мозга нового участника (на нём, кстати, был синий парик), бегу из-под ураганного огня — Фицхук херачит автоматными очередями, сидя на высоченном стуле за барной стойкой. От резких звуков выстрелов лопаются бутылки у него за спиной. Я падаю под столик — парень в жёлтой рубашке куда-то исчез. Наша «огневая поддержка» (блондинистая красотка в шляпе и С. автоматом Хантера Томпсона наперевес, теперь до ужаса похожая на гангстера из фильма про «сухой закон») вовремя приходит мне на помощь, срезает моего бывшего лучшего друга короткой серией пуль: Фицхук валится на пол безобразным куском пережаренной свинины. Лампочка луны разбилась — я бегу по ночному городу, то и дело стреляя кому-то вдогонку.

Моя белокурая помощница неотступно преследует меня — я именно за ней и бегу: пули бьют в деревья, то в стены домов… Сложно прицелиться в такой темноте. Посреди пустого переулка стоит тот самый парень в жёлтой рубашке и рассказывает что-то страшное моей блондинистой уродке…

Я обессилено падаю на колени, пистолет чернеет в безвольной руке.

В её глазах сгорают звёзды… «Жёлтый» парень щёлкает выстрелом в мой обугленный череп — Я просыпаюсь…

На улице будто бы лето. За окном — вообще ничего. Централь пустоты…

У него зудящее ощущение, что мозг не его (наверное, пересажен от другого человека… пока он был под наркозом)… Ему почти всё время кажется, что бессонница никогда не уйдёт. И он (наконец-то!) не сможет спать вечно…

День проходит мгновенно – опять клонит в сон и нет сил удержаться…

— Проснись, парень…

— В сон? Зачем ты говоришь с ним?

Чьи это голоса? Я открываю глаза. Первый голос — мужчина лет 50ти (седая щетина, облысевшая голова, очки и белый халат…)

— Не надо было его будить.

Второй голос, приятный и нежный — рассерженная девушка примерно моего возраста (светловолосая, голубые глаза, очаровательный носик, красивые губы… очень привлекательная особа).

— Не думай, будто ты проснулся, — строго сообщает она. — Ты спишь…

— Я вообще ни о чём не думаю… — потерев заспанные глаза, я сел на койке, снова посмотрел на врачей. — Кто вы?

Они переглянулись. Мужчина усмехнулся, словно глупой шутке.

— Это доктор Гаусэн, а меня зовут Гликерия… для тебя просто Лика, конечно… Кто мы — абсолютно не важно. Главное — кто ты …

Доктор протянул мне какие-то документы. На первой же странице я увидел собственное фото. Снимок был чуть ли не с трупа…

— Ты наш единственный «пациент». Все специалисты по онейрологии в этом здании трудятся над одним проектом… скажем так — экспериментального свойства… и ты в нём: самый настоящий доброволец, — доктор Гаусэн забрал измятые документы из моих рук, бережно сложил их на столе. — У меня ещё новый отчёт… Лика, прогуляйтесь с ним… снова…

Девушка вымученно улыбнулась и вывела меня из кабинета.

Больничный коридор был пуст. За окнами блестели фонари, едва освещая смутно знакомую местность. Город, где я жил раньше. Больничный двор напоминал мне улицу из детства. Я смотрел сквозь стёкла, с тревогой чувствуя, что ночь следит за мной…

— Вспомнили что-нибудь?

Лика (Гликерия) присела рядом на подоконник.

— Ничего конкретного, — потерев ладонью правую сторону головы, внимательно смотрю в её красивые глаза. — Сколько я здесь уже? Несколько лет? Месяц? Три недели?

Она виновато склонила голову: Мы не знаем сами… Весь экспертный центр, лаборатории, толпы учёных, эксперименты, отчёты — всё пришло позже. Вы были здесь до нас… с самого начала… Сами наблюдения длятся уже 8 месяцев кряду… — она с восхищением посмотрела на меня. — Вы, откровенно говоря, просто супер чудо! Я рассказываю Вам это далеко не в первый раз, но до сих пор сама не совсем верю во всё происходящее…

Красавица Лика не сводила с меня взгляда. Когда я проснулся, она ведь была со мной на «ты» (и вообще держалась как-то по-хамски), а теперь словно студентка, влюблённая в своего престарелого преподавателя латыни…

— Чем же я такой… особенный?

Её испытующий взгляд. Лика говорит: Вы оживший труп… В прямом смысле… Новый Лазарь… Ходячий покойник… Наши шефы получили непосредственные указания правительства — организовать здесь исследовательский центр… просто Вас никуда нельзя вывозить из этого здания — почему-то сразу начинается повторный некроз тканей, мозг опять «отмирает», а допускать Вашей смерти дважды — мы не имеем права…

Я хмуро вглядывался куда-то за пыльные стёкла. Либо эта Гликерия давно сошла с ума, либо всё это правда… Потрясный выбор у меня! Среди психов, но без памяти. Или подопытным трупом в старой больнице. И что же они у меня изучают? Частоту сердечных ударов, внутричерепное давление?

— Мы исследуем твои сны… — Лика повела меня в одну из палат. Она держит мою руку, её ладонь такая приятная, мягкая… Свет фонарей тускло падает в проёмы окон, только слегка задевая моё лицо. Очаровательная Лика… Она открывает одну из череды дверей. В палате она укладывает меня на чью-то койку. Сама ложится рядом и нежно прижимается ко мне, тихо говорит на ухо (от её секс-голоса у меня кружится голова): Ты засыпаешь. Мы изучаем твой уникальный мозг во всех стадиях сна. В каждой по отдельности. Позже — все уровни сна вместе. Кошмары, «мокрые» сны, воспоминания, мечты… Это возможно именно потому, что твой мозг уже был мёртв, а после ожил сам собой. При помощи нашей спец-аппаратуры наши эксперты подключаются к твоим снам почти на прямую…