— Уже проснулись, я рад… — он дружелюбно улыбается, встаёт из-за стола и подходит ко мне. Я лежу на кушетке, растерянно гляжу по сторонам. Лысый старик с седой бородой и в белом халате склонился над моим лицом, изучая реакцию зрачков на свет, общее состояние глаз.

Результаты этого обследования его, похоже, полностью удовлетворили. Он вернулся в кресло у стола и сказал:

— Меня зовут доктор Гаусэн. Я — ваш лечащий врач, если можно так выразиться. В этом онейроцентре мы проводим самые передовые исследования, которые крайне важны для страны, нашей науки, а также для появления новейших технологических разработок в области контроля над разумом.

Седобородый старик зловеще улыбнулся. Его глаза словно накрыла пелена, не давая понять — правду ли он сейчас говорил или нет.

— Но что я здесь делаю? Сколько времени я тут нахожусь? — мой голос казался каким-то далёким, испуганно-слабым.

Доктор Гаусэн провёл рукой по лысой голове, обдумывая то, что должен мне рассказать. Его очки блестели.

— Вы здесь всего лишь пару часов, но этого вполне достаточно для опыта… Вы помните своё имя? — этот странный старик испытующе смотрел на меня.

Сидя в кабинете загадочного доктора, посреди ночи, я постаралась всё вспомнить, спустив ноги на холодный пол и тревожно теребя левый рукав своей пижамы. Наконец, я сказала:

— Меня зовут Лика… Гликерия, если быть точной… Я простая студентка факультета психолингвистики.

— Да, именно так. Вы добровольно согласились учувствовать в эксперименте по пересадке памяти, итоги которого помогут нам усовершенствовать программу онейроконтроля, — доктор опять улыбнулся, но взгляд его был строгим, — Вам ни к чему знать все детали. Поймите главное: вы очень помогли своей стране, ваше участие в этом опыте успешно закончено.

Он взял со стола пухлую папку с какими-то бумагами, подошёл и помог мне подняться с кушетки.

— Идёмте оформлять документы для вашего выхода из этих стен. А ещё вам нужно переодеться, — доктор бегло глянул на мою пижаму. Наверняка, он всегда был неравнодушен к таким привлекательным блондинкам, как я.

Коридор клиники укутался тьмой. Из окон падал свет уличных фонарей и красил жёлтым каждый подоконник.

— А как же тогда тот парень? Когда я была вашей помощницей, мне приходилось объяснять ему, что он здесь делает и что с ним происходит, насколько он важен для нас…

Доктор Гаусэн оборачивается ко мне и, не сбавляя шага, говорит:

– Лика, вы всё должны понять правильно. Этого парня никогда не было… Он вам приснился.

Проникновение в сон, быстрый (как пуля в полёте)… Мимо 17го прошелестела очередная парочка девчонок. Красивые. А впереди ещё одни… По улицам скользили призраки-такси (прозрачные машины с радиоактивно-спящей чернотой внутри). Ультра-лучи лились на городские коридоры.

17ый засёк логическую вспышку в одном из верхних окон, но долго это не продлилось. Он просто шёл дальше, не думая о важности пути.

— 17ый, привет!

Его вишнёвые глаза застыли на остановившейся девчонке.

252ая держала в руках какого-то кота.

— Привет. Куда собралась?

— Да, в общем-то, хотела прогуляться, тебя встретить… А ты куда идёшь?

Вишнёвые глаза при взгляде на неё смотрели в Вечность.

— Так… Решил поиграть.

Улица ползла, как эскалатор. Всё было вполне привычным: зеркальная реклама, секс-одежда, ожившие герои мёртвых книг, мерцание-магниты, теле-сон, парапсихические недочёты…

«Назову кота Кори.»

Глупая девчонка, она же знает — нечисловые имена давно запрещены.

А вслух: как хочешь. Вдвоём шли дальше.

— Далеко идти?

— Устала? — заботливые нотки для неё.

Усмешка:

— Кот устал…

Заброшенная стройка мерцала, как фантом, изображённый на картине художника-безумца. Вместо ограды-сторожа — предупреждающие знаки. 17ый с друзьями играл здесь в индастриал-соккер сверхлёгким металлическим мячом, обшитым мозговой кожей.

Дальний лифт сносно работал, на нём можно быстро добраться до крыши. Брошенный дом. Просто старая стройка.

Не всё в Городе доводилось до конца, но почти всё к Концу приводило…

Полутёмный коридор подвала закончился лестницей. Пока 17ый и 252ая шли по ней вверх, неровные дыры в ступенях как будто шагали за ними. Кот, спавший в объятьях хозяйки, еле заметно забеспокоился (рваные полосы измерения сна).

Девчонка и парень вышли на сумрачный свет Главного Зала. Здесь не увидишь железные лица прохожих. Шум городских коридоров не слышал себя, как глухой. Тени колонн, разбитые плиты. В биполярном сравнении с Центральным Инфо-каналом это мёртвое место казалось самым живым.