Для этого надо взять стальной лом, обыкновенный стальной лом, и положить его в морозилку. Когда он совсем замерзнет, его нужно достать и опустить одним концом в кружку. Затем – взять флакон тройного одеколона и медленно тоненькой струечкой пустить его по лому.

Знаете, как все эти сраные бармены готовят свои коктейли? Только они льют напитки по лезвию ножа, а мы всегда пользовались ломом. Эфирные масла и ароматические вещества, вызывающие рвотный рефлекс, когда пьешь просто одеколон, имеют очень высокую температуру замерзания, а спирт, наоборот, низкую. Ты слил весь одеколон, затем берешь вторую кружку, разворачиваешь лом другой стороной и повторяешь процесс. Все, кроме спирта, застывает на поверхности. Повторив слив пять раз, ты получаешь практически чистый спирт.

Спирт можно получить из чего угодно: из одеколона, из духов, из аэрозоля, из освежителя воздуха. Спирт можно получить даже из гуталина: для этого достаточно намазать гуталином хлеб и поставить в теплое место. Ты просто срезаешь со свежей буханки верхнюю корочку, затем мажешь ее толстым слоем гуталина и ставишь к батарее на несколько часов. Спирт потихоньку вытапливается и пропитывает хлеб. Потом ты просто срезаешь верхний слой, все еще намазанный шлаком и маслами, и ешь пропитанный спиртом хлеб.

Никто не напишет об этом в книгах.

Никто не защитит про это диссертацию.

Никогда.

Никто и никогда не напишет про нацвай.

Внезапно, прогуливаясь по террикону, наблюдая за тем, как рабочие лениво машут какими-то бесполезными инструментами, как инженеры вяло пытаются просчитать, как следует рыть, слушая, как кто-то уже вызывает меня по телефону, чтобы спросить, сколько денег мне понадобится, чтобы в шахте не осталось живых, я понимаю, что все это: и шахта, и завал, и развитие угольной промышленности – на самом деле не имеет никакого отношения к порошку. Ни к зеленому, ни к желтому.

Да, это факт, мы все сидели на нацвае, но, черт возьми, мы все по утром чистим зубы, и это не значит, что если в шахте произошел обвал, или взрыв метана, или самовозгорание террикона, то в этом виновата зубная паста. Она не виновата. И порошок тут ни при чем.

И когда я возьму трубку, я просто представлюсь и спрошу, кто это, а потом скажу: «Я думаю, как обычно».

И этого будет достаточно.

Но в этот раз я на самом деле не думаю, как обычно.

На самом деле я отлично знаю, что сейчас все совсем по-другому.

Сейчас там, внизу, раздавленный и полураспятый за свои грехи, лежит не какой-то безымянный шахтер, имени которого я никогда не узнаю, – сейчас там лежу я, не чувствуя ног, правая рука обездвижена, и кислорода осталось совсем чуть-чуть. И метан потихоньку душит меня.

Я открываю глаза, но темень вокруг стоит абсолютная, потому что единственным источником света были вспышки от замыкания обрывков нити накала, а сейчас я выкрутил лампочку и не осталось даже их. Я закрываю глаза.

Я не знаю, напишет ли когда-нибудь кто-нибудь про нацвай.

Черт возьми, я не знаю, может быть, средневековые скандинавские рыбаки или древнегреческие лесорубы тоже сидели на чем-то подобном. И никто уже не узнает.

Я не знаю, напишет ли когда-нибудь кто-нибудь про нацвай, и сейчас это уже не имеет значения.

Потому что теперь все будет по-другому.

Я открываю глаза.

Я растираю нацвай языком по зубам и чувствую, как рот постепенно заполняется слюной. Жгучий вкус заставляет лицевые мышцы сокращаться против моей воли, лицо кривится, но это не значит, что мне плохо. Я чувствую, как горькая, пропитанная нацваем слюна потихоньку стекает вниз, под язык, и горло начинает неметь. Сейчас главное – не сглотнуть. Перед приемом нацвая надо как следует напиться, чтобы потом долго не хотелось проглотить слюну. Нацваю не нравится в желудке, он будет рваться оттуда наружу.

– Ну что, – спрашивает меня Кролик, – порядок?

– Вроде бы да, – отвечаю я и продолжаю раздеваться, – порядок, Колян.

Коляна прозвали Кроликом за то, что у него выдаются два передних зуба. Он никогда не обижался, но все в глаза все равно называют его по имени. Мне всегда было интересно, как он растирает по ним нацвай, по этим двум торчащим кроличьим зубам.

В принципе, нацвай можно класть под язык или просто жевать. Правда, для этого берут не порошок, а маленькие катыши, похожие на козье дерьмо. По большому счету, нацвай недалек от него, я имею в виду, от козьего дерьма. Наверняка вам известно, что в нацвай кладут гашеную известь, жженую дубовую кору, масло и жевательный табак. Это известно наверняка, хотя и это многие считают ерундой. Говорят еще, что в его состав входит какое-то растение «нас». Я никогда не слышал о таком растении, пока не начал принимать нацвай, и многие не верят в то, что оно вообще существует.

Здесь все считают, что название «нацвай» происходит от немецкого перевода слова «два», потому что одна доза нацвая рассчитана на двоих – «на цвай». Но чурки говорят, что правильно произносить «насвай» или даже «насыбай» и что это название – от растения «нас».

Не знаю, не знаю, мне гораздо больше верится в то, что в нацвай добавляют куриное дерьмо. Неизвестно, правда, зачем – вряд ли оно содержит что-то тонизирующее, да и для вкуса не особенно-то, но ведь от чурок всего можно ожидать.