Романовские историки с жаром рассказывают нам, как упорно, хитро и коварно шел Борис Годунов к царской власти. Не имея, будто бы, вследствие своего «худородства», абсолютно никаких законных прав. Мол, «из грязи — в князи». Втерся-де в доверие к слабоумному Федору при посредстве своей простодушной «сестры» Ирины. Притворно изображал покорность Федору, а сам за его спиной плел заговоры: например, приказал зарезать царевича Дмитрия, дабы расчистить себе путь к трону. И добился-таки того, что все вокруг стали видеть в Борисе незаменимого человека, явного претендента на престол. «Австрийский посланник при нашем дворе, бургграф Дона, прямо писал в своих донесениях императору Рудольфу Второму, что Годунов вполне самовластно управляет Московским государством и явно мечтает о престоле» [578], кн. 2, с. 673.

Практически то же самое мы слышим и из «античных» уст Светония и Тацита. «Провинцией управлял он (Отон — Авт.) в квесторском сане десять лет, с редким благоразумием и умеренностью. Когда же, наконец, представился случай отомстить, он первый примкнул к начинанию Гальбы. В то же время ОН И САМ ВОЗЫМЕЛ НЕМАЛУЮ НАДЕЖДУ НА ВЛАСТЬ — отчасти по стечению обстоятельств, отчасти же по предсказанию астролога Селевка… Поэтому он шел теперь на любые одолжения и заискивания: устраивая обед для правителя, всякий раз одарял весь отряд телохранителей золотом, других солдат привязывал к себе другими способами, а когда кто-то в споре с соседом из-за межи пригласил его посредником, он купил и подарил ему все поле. ВСКОРЕ ТРУДНО БЫЛО НАЙТИ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ БЫ НЕ ДУМАЛ И НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ТОЛЬКО ОТОН ДОСТОИН СТАТЬ НАСЛЕДНИКОМ ИМПЕРИИ» [760], с. 182.

Мы видим хорошее соответствие обеих версий — «античной» и романовской.

Мы уже рассказывали об этом параллелизме в предыдущей главе. Отон-Годунов организует заговор против Гальбы-Дмитрия и убивает его. В жизнеописании Отона Светоний добавляет новые подробности к заговору Отона. «Сперва он доверился пятерым телохранителям, потом… еще десятерым. Каждому дано было до десяти тысяч и обещано еще по пятьдесят. Эти солдаты подговорили других, но немногих… Он собирался было тотчас после усыновления Пизона захватить лагерь и напасть на Гальбу во дворце за обедом, но не решился…

Наконец, в назначенный день он велел своим сообщникам ждать его на форуме… сам поутру явился с приветствием к Гальбе, встречен был, как всегда, с поцелуем… Он удалился, объяснив, что хочет осмотреть покупаемый им дом… Из лагеря он послал людей убить Гальбу и Пизона» [760], с. 183.

В обеих версиях — «античной» и романовской — говорится о заговоре, что убийц было несколько. Новые подробности, сообщенные здесь Светонием, делают историю убийства Дмитрия-Гальбы (Глеба?) более насыщенной.

Светоний рисует нам следующую картину вступления Отона на трон. Удалившись от Гальбы (которого вот-вот убьют), Отон «ВЫШЕЛ ЧЕРЕЗ ЗАДНИЕ ПОКОИ ДВОРЦА И ПОМЧАЛСЯ К УСЛОВЛЕННОМУ МЕСТУ; по другим рассказам он ПРИТВОРИЛСЯ, что у него лихорадка, и попросил окружающих извиниться за него, если станут его искать. А затем, торопливо усевшись в женскую качалку, он направился в лагерь. Носильщики выбились из сил, он слез и побежал, развязавшийся башмак остановил его; тогда, чтобы не задерживаться, спутники подняли его на плечи и, приветствуя императором, среди радостных кликов и блесков мечей принесли его на лагерную площадь. Все встречные присоединялись к ним, словно сообщники и соучастники…

Затем, когда день уже был на исходе, ОН ЯВИЛСЯ В СЕНАТ, КОРОТКО ДОЛОЖИЛ, ЧТО ЕГО ПОХИТИЛИ НА УЛИЦЕ И СИЛОЙ ЗАСТАВИЛИ ПРИНЯТЬ ВЛАСТЬ и что действовать он будет только с общего согласия, а потом отправился во дворец. Среди прочих угодливых поздравлений и лести чернь дала ему имя Нерона, и он нимало не выказал неудовольствия: более того, иные говорят, что он даже первые свои грамоты и послания к некоторым наместникам провинций ПОДПИСАЛ ЭТИМ ИМЕНЕМ» [760], с. 183.

Вспомним теперь историю избрания Годунова на царство. Конечно, сегодня нам упорно внушают романовскую ее версию. Однако, как мы показали в книге «Новая хронология Руси», следы подлинной картины конца XVI века все-таки сохранились. И наш вывод таков: история длительного упрашивания Годунова принять царский венец выдумана Романовыми. Борис Федорович, как законный сын царя Феодора Ивановича, принял власть «не ломаясь».

Очень интересно, что романовская версия этих событий весьма близка к светониевской. Это вновь и вновь доказывает, что «античный» Светоний в XVII веке послушно и аккуратно воспроизводил основные указания, данные Романовыми из бывшей метрополии Империи не только своим, но и западно-европейским историкам.

Итак, по словам Романовых (а точнее, их покорных летописцев), Бориса «упрашивали» следующим образом.

Сразу после смерти царя Федора Ивановича, началась борьба за власть. На трон рвались Романовы. «Борьба за власть расколола Боярскую думу. В феврале за рубеж поступила информация о том, что московские бояре „никак не могут примириться, между ними великое разногласие и озлобление“. Романовы считали свои позиции столь прочными, что выступили с резкими нападками на правителя (Годунова — Авт.). Из-за их вражды Годунов перестал ездить в Боярскую думу…

Раздор в думе достиг такой остроты, что БОРИСУ ПРИШЛОСЬ ПОКИНУТЬ СВОЕ КРЕМЛЕВСКОЕ ПОДВОРЬЕ И ВЫЕХАТЬ ЗА ГОРОД. Он укрылся в хорошо укрепленном Новодевичьем монастыре…

Свидетель и участник тогдашних событий Иван Тимофеев… указал на то, что именно страх изгнал правителя из столицы. Борис, по его словам, опасался в сердце своем, не поднимется ли против него вдруг восстание народа и не поспешит ли народ отомстить за смерть царя, подняв руку на его убийцу» [777], с. 111.

В столице шла борьба между сторонниками и противниками Годунова. «Земский собор оказался более расторопным. 20 февраля ему удалось организовать шествие в Новодевичий монастырь. Борис благосклонно выслушал речи соборных чинов, но на все их „моления“ отвечал отказом. Выйдя к толпе, правитель со слезами на глазах клялся, что и не мыслил посягать на „превысочайший царский чин“… Борис распустил слух о своем скором пострижении в монахи…