Когда я остановился, чтобы перевести дыхание, он несколько раздраженно заметил:

— Да-да, я слышал что-то в этом роде.

Потом отошел от окна.

— Садитесь. Что вы будете пить?

Я присел и ответил, что не буду ничего пить, но, возможно, он знал, что я поддразниваю его, потому что подошел к хорошо оснащенной стойке для коктейлей и с завидной легкостью и скоростью приготовил две порции виски с содовой и со льдом. Один стакан он поставил в пределах моей досягаемости, другой держал в руке и смотрел на него так, словно не был уверен, что с ним надо делать.

— Если я чем-то могу вам помочь, — продолжил я, чтобы расшевелить его, — я буду рад это сделать, и вы можете быть уверены в конфиденциальности и эффективности.

Он, нахмурившись, взглянул на меня и отрезал:

— Я не послал бы за вами, если бы не нуждался в помощи. У меня для вас есть работа. Ничего сверхъестественного. По крайней мере, ничего сверхъестественного для вас. А вот для меня, боюсь, да.

Он снова взял очередной продолжительный тайм-аут для размышлений, а я тем временем попробовал виски. Напиток оказался достаточно крепким, чтобы сбить с ног мула средних размеров.

— Перед тем как перейти к деталям, я хочу узнать вашу реакцию на мою странную находку, — внезапно сказал он. — Пойдемте со мной. Я хочу вам кое-что показать.

Он провел меня в просторную спальню. Комнату явно занимала женщина — об этом я догадался по искусно сделанному туалетному прибору на столике с зеркалом и по изобилующим вокруг различным женским безделушкам.

Он подошел к одному из больших встроенных комодов — впечатляющее сочетание ореха и тонированного стекла, — открыл дверцу, вытащил наружу чемодан из свиной кожи, поставил его у моих ног и отошел:

— Откройте его и взгляните на содержимое.

Я присел на корточки и, щелкнув замками, открыл чемодан. Он был наполовину заполнен самой странной коллекцией вещей, которую я когда-либо видел; портсигары, кожаные бумажники, пара бриллиантовых колец, три туфли, которые не подходили друг к другу, набор ложек с названиями шикарных ресторанов, отчеканенных на них, полдюжины зажигалок, на некоторых из них были выгравированы инициалы, несколько пар шелковых чулок с ярлыками, ножницы, пара перочинных ножей, один с золотой рукоятью, три перьевых ручки и статуэтка обнаженной женщины из жадеита.

Я перебрал странную коллекцию, и, так как мистер Серф не потрудился дать никакой информации, я сложил вещи обратно и вернул чемодан на место в комод.

— Я хотел, чтобы вы на это посмотрели, — спокойно сообщил он. — А теперь мы можем вернуться в другую комнату.

Когда мы зашли в кабинет и присели, он спросил:

— Что вы думаете об этом?

— Если бы не непарные туфли и ложки, я бы не придал этому особого значения, но так это похоже на склад клептомана. Я этого не утверждаю, но это возможно.

— Именно так показалось и мне, — произнес Серф и сделал глубокий вдох.

— Если, однако, это не какая-нибудь шутка, — пожал я плечами.

— Это не шутка. — Внезапно его голос стал едким. — После нашей свадьбы мы с моей женой несчетное количество раз приглашались в частные дома. Большинство из этих вещей принадлежит людям, которых мы знаем. Статуэтка из жадеита — миссис Сидни Клегг. Я помню, видел ее в одной из ее комнат. Золотой перочинный нож — собственность Вилбура Рискайнда, романиста. Ложки из некоторых ресторанов, которые мы посещали. Нет, я боюсь, это не шутка.

— И вы хотите, чтобы я над этим поработал?

Перед тем как ответить, он взял сигару и закурил.

Его рука заметно дрожала.

— Да, я хочу, чтобы вы поработали над этим, — наконец выдавил он.

В воздухе повисла длинная пауза.

— Это очень неприятная находка, — хмуро глядя на сигару, продолжил он. — Дело в том, что я многого не знаю о моей жене.

Он произносил слова медленно, голос его был суров и безразличен.

— Она была манекенщицей у Симеона в Сан-Франциско. Я встретил ее на показе мод.

Он замолчал и пригладил волосы, которые и так были аккуратно зачесаны.

— Не прошло и трех недель, как мы поженились, это произошло около четырех месяцев назад. Свадьба была тихой, даже секретной, если хотите. Новости об этом только начинают просачиваться в свет.

— Почему свадьба была секретной?

Он подвинулся вперед и затушил сигару. Это было экспрессивное движение, и оно мне сказало, что он в настроении крушить черепа.

— Моя дочь — по жизни взвинченный человек, очень невротичный тип девушки. Ее мама была очень привязана к ней. Когда она погибла, это стало большим потрясением для Натали. Именно ради нее я решил сыграть тихую свадьбу.