Когда мы приехали в Polygram, Бернард уже был там. Он проскочил мимо нас и сидел в офисе Роджера Эймса, «общаясь». Мы все направились в кабинет, где договор прочесывали адвокаты — Йен Адам, Джеймс Харман и Джон Кеннеди. Бернард сел рядом со мной, потому что, как и я, не курил. Его это, впрочем, не спасло — остальные дымили так, будто здесь решалась их судьба. Когда стало ясно, что договор еще не готов, мы переместились в паб с Маркусом Расселом, менеджером Electronic, и Трейси Беннетом, преемником Роджера Эймса. Если бы я передала свои права другому человеку, то это избавило бы меня от поездки, но, конечно, я не была к этому готова. Питер Хук находился в самолете где-то между Лос-Анджелесом и Лондоном — за него кто-то временно расписался. Стива Морриса и Джиллиан Гилберт вытащили из бара на Сейшельских островах для телефонных переговоров. Выслушав Бернарда в пабе, я решила: нет никакой вероятности, что он это подпишет.

Когда же наконец согласие было достигнуто, воздух в офисе настолько сгустился от табачного дыма, что хоть ножом режь. Если я когда-либо думала, что подписание контракта с крупной звукозаписывающей компанией может быть интересным, то ошибалась. Восторга ни одна из сторон при этом не испытала, чувство было такое, как в школе, когда в наказание оставляли после уроков. Я вышла подышать морозным воздухом, пока Роб в порыве вежливости безуспешно разыскивал Роджера Эймса, чтобы попрощаться и поблагодарить его. В те дни теракты ИРА сковали Лондон страхом; до обратного поезда времени было немного. На станции Юстон нас высадили, а поезд отвели на запасной путь из-за еще одного тревожного предупреждения. Железнодорожная компания даже сочла необходимым разнести пассажирам горячительные напитки. Ковда Йен и его друзья были молоды, они все говорили о том, чтобы переехать в Лондон. Большинству это удалось. Тони Наттолл преподает графический дизайн, Оливер Кливер — крупный руководитель в рекламной сфере, а Хелен Аткинсон Вуд стала успешной актрисой. Есть печальная ирония в том, что этому городу принадлежит теперь и Йен. Я обнялась с Робом и сошла с поезда в Маклсфилде. Было очень поздно и страшно холодно. На мгновение я почувствовала себя одинокой, будто потеряла что-то или кого-то — заново овдовела. И хотя иногда я не могу мысленно не оглядываться, вспоминая нашу молодость, в глубине души я понимаю, что дорога одна — вперед. Подписание контракта с London Records освободило меня от моего прошлого, и я почувствовала, что теперь имею право завершить свой рассказ и дать Йену покоиться с миром.

Йен Кевин Кертис родился 15 июля 1956 года в день святого Суизина. Он появился на свет в клинике «Мемориал», в фабричном районе Манчестера, но детство провел с родителями в Хердсфилде, на окраине городка Маклсфилд. Кевин и Дорис Кертис к тому времени были женаты четыре года; Кевин работал следователем в железнодорожной полиции. Родственники в этой небольшой семье дружили, и Йен со своей младшей сестрой Кэрол в детстве часто гостили у манчестерской родни. Он с любовью вспоминал время, проведенное с бабушкой и дедушкой по материнской линии или у родственников из Канвей-Айленда, в графстве Эссекс.

5-летний Йен на железнодорожной выставке

С раннего детства Йен проявлял любовь к книгам и желание учиться. Больше всего ему нравились красочные детские книги издательства «Ледиберд» по истории. Он постоянно рисовал римских легионеров и гладиаторов, а повзрослев, увлекся фильмами «Эль Сид» и «Ясон и аргонавты». Ребенком он ходил в начальную школу «Тринити Сквер», где о нем отзывались как о способном ученике, а потом поступил в начальную школу второй ступени «Хердсфилд».

Кертисы поселились на Балморал Кресент, в окрестностях Виктория Парк; недалеко от них, всего через четыре дома, жила семья Наттоллов с сыном Тони. Сначала подружились матери мальчиков, а вслед за ними Йен и Тони. Их дружба продлилась целых шестнадцать лет. Тони был крепышом на полтора года младше Йена; их прозвали Бэтмен и Робин. Они учились в разных классах, но каждый день после уроков встречались у школьных ворот и вместе шли домой. На улице играли в обычные мальчишеские игры — в бандитов, в шпионов, но в то же время старались завести дружбу со старшими ребятами, а в музыке, чтобы казаться взрослее, отдавали предпочтение The Who и The Rolling Stones перед The Beatles — музыкой «для девчонок».

Йен со своим другом Тони Натоллом в саду школы «Хердсфилд».

От отца Йен унаследовал молчаливость и тягу к литературному творчеству (Кевин Кертис написал несколько пьес, но они так и не вышли в свет). Из родственников он особенно любил сестру отца и тетушку Нелл — этой крупной, властной женщине не занимать было смелости и целеустремленности. Тетушка осыпала Йена подарками, а он заслушивался рассказами о ее бурной молодости и карьере модели, так отличавшейся от однообразного существования соседей. Эти истории внушили Йену уверенность: в жизни может быть что-то более интересное, чем работа с девяти до пяти. Твердость и решительность делала их характеры поразительно схожими, хотя порой казалось, что уверенным в себе и общительным Йен становился только в обществе Нелл. Так как у нее не было детей, в отношении к племяннику иногда проглядывало что-то материнское; порой же они напоминали двух заговорщиков. Создавалось впечатление, что из всех людей только тетушке Нелл Йен мог по-настоящему довериться.

Ее отца, деда Кертиса, в семье называли не иначе как «изумительный старичок». Он умер, не оставив после себя ни гроша, но Йен восхищался им и изрядно романтизировал образ дедушки. Он вспоминал, как дед, выходец из Ирландии, подшучивал над вечными религиозными распрями в своей стране: к примеру, он каждый день объявлял себя то католиком, то протестантом. Дед Кертис перебрался в Англию из городка Порт-Арлингтон в сорока четырех километрах от Дублина (сейчас он относится к округу Килдейр). В 1900 году вместе с братом он отправился служить в Индию и провел там двенадцать лет. Дед Йена любил Индию и армейскую жизнь и, уже будучи демобилизованным, в первые же дни мировой войны поступил добровольцем в Королевскую конную артиллерию и отправился во Францию, где воевал, был ранен, но уцелел. На родину в Ирландию он, однако, не вернулся, перебравшись вместо этого в Англию, где к тому времени поселились его родители.

Страсть деда к чтению научной литературы, ненасытный интерес к окружающему миру и богатый жизненный опыт восхищали маленького Йена; они разговаривали друг с другом часами. Йену было всего семь лет, когда дед умер, — мальчик сильно переживал эту утрату. Он часто вспоминал своего весельчака-дедушку, который неважно играл в карты, но был красив и обаятелен, как Эррол Флинн.

Йен с раннего детства проявлял актерские способности и, казалось, в воплощении своих выдумок всегда доходил до крайности. Однажды, затеяв игру в каскадеров, он убедил Тони приспособить деревянные санки под «посадочную площадку», созвал местных ребят на представление и в старом мотоциклетном шлеме сиганул с крыши гаража. Обломки саней разлетелись в разные стороны, а трюкач остался целым и невредимым.