Я набрала номер подруги и вдруг поняла, что сейчас она, скорее всего, находится на службе. Однако Катерина ответила почти мгновенно.

— Ты чего не на работе? — удивилась я.

— Да у меня, понимаешь, конъюнктивит разыгрался. Причем в какой-то странной форме: глаза не чешутся, а слезы ручьем текут. Начальство увидело это безобразие и отпустило до понедельника. Еле до дому доехала: в метро все смотрели сочувственно, платок предлагали, думали, что я рыдаю от неразделенной любви.

— А у врача ты была?

— Была. Он мне выписал лекарство, но предупредил, что по крайней мере еще сутки будет капать из глаз. Ты бы меня сейчас видела: сижу перед телевизором, смотрю какой-то дебильный сериал и реву в три ручья.

Тут меня осенило, и я радостно выдала:

— Гениально! Это же как раз то, что нужно!

Катерина насторожилась:

— Я что-то не пойму: ты мне кто — друг или ехидна?

— Конечно друг! И еще какой! Знала бы ты, что я раскопала, пока занималась твоим делом!

— Каким это «моим делом»?

Господи, да ведь подруга даже не знает, что я решила отомстить гнусному обольстителю Артему и влилась в ряды сотрудников «Модус вивенди»! Пришлось в спешном порядке вводить Катерину в курс событий последней недели. Не забыла я рассказать и о смерти Фридриха, и о моем визите на Петровку.

— Вот так и получается, что Павел Шилко, скромный менеджер среднего звена, занял место твоего принца, — закончила я удивительную историю.

На том конце трубки повисло молчание. Я забеспокоилась: неужели подруга мне не верит?

— Ты не думай, я не сошла с ума. Согласна, что фактических доказательств у меня не так уж много. Но если бы ты сама видела этого Самозванца, чувствовала, какая от него исходит волна неуверенности, ты бы поняла, что это правда.

— А где же тогда настоящий Артем Нечаев? — спросила, наконец, Катерина.

— Не знаю, — честно ответила я. — Но мы не должны терять надежду. Возможно, он еще жив и ему можно помочь. Только, кроме нас, этого сделать, увы, некому. Надеюсь, ты со мной?

— Конечно с тобой! — отозвалась верная Катерина. — Вот только опять не пойму: при чем тут мой конъюнктивит?

— Очень даже при чем, — пустилась я в объяснения. — Мне кажется, сейчас наша главная задача — собрать как можно больше информации обо всех, кто может быть замешан в этом деле. Пока круг персонажей такой: Артем Нечаев, Павел Шилко, жена Артема Алла и Фридрих Нечаев. Больше родственников у Артема нет. С Фридей все вроде бы ясно: он не мог быть замешан в афере с подменой своего брата. Адреса Артема и Аллы у меня есть — спасибо милейшему мужчине из фирмы «Закон и порядок». В ближайшее время я к ним наведаюсь и попытаюсь что-нибудь разузнать. А вот про Павла Шилко нам так ничего и не известно. А вдруг он, при своей обычной физиономии, работает сейчас в какой-нибудь конторе? Или просто валяется дома на диване, а на лице его красуется нос картошкой, с которым он живет с самого рождения? А мы его тут в преступники записали! Поэтому нам нужно собрать информацию об этом Павле: где живет? как выглядит? не замечено ли за ним в последнее время чего-нибудь странного? Понимаешь?

— Это-то я понимаю, — упорствовала Катерина, — но каким боком тут замешан мой конъюнктивит?

— Да не торопись ты, я же к нему и веду. Так вот. Получить адрес Павла Шилко мы можем в отделе кадров «Модус вивенди». По закону, личная карточка работника должна храниться на предприятии семьдесят пять лет. И это независимо от того, сколько он там проработал и почему уволился. Представляешь? При этом первые пять лет данные хранятся в самой организации, потом — отсылаются в архив. Павел ушел из турфирмы совсем недавно, так что в сейфе у начальницы отдела кадров обязательно должны остаться сведения о нем. Вот только одна проблема: это секретная информация и просто так кадровичка нам ничего не скажет.

— Ну, это совсем просто! — встряла Катерина. — Преподнесем ей коробочку конфет — и женщина в миг разговорится.

— Как бы не так! Понимаешь, кадровики — это тебе не секретарши. Это особая каста, что ли. Они стреляные воробьи, их на мякине не проведешь. Они видали всяких соискателей: и судимых, и алкоголиков, и ворюг, и женщин, рассчитывающих устроиться на работу и тут же уйти в декретный отпуск, и «летунов», которые долго нигде не задерживаются. И представителя каждой «группы риска» им надо распознать и обезвредить. В смысле, не допустить до своей фирмы. Причем всякие современные психологические тесты кадровикам не подмога: в конечном счете все упирается в их жизненный опыт и умение держать коллектив в ежовых рукавицах. Уж на что Ольга Леонидовна, начальница отдела кадров в нашей газете, милая и интеллигентная женщина, но однажды я была свидетелем, как она разговаривает с прогульщицей. Это был наглядный пример пословицы: «мягко стелет, да жестко спать». Такого потрясающего умения облачить нецензурный смысл в цензурную форму я еще никогда не встречала! Девица тут же безропотно написала заявление об уходе. Так что никакие конфеты или комплименты, пригодные для секретарш, здесь не пройдут.

— А что пройдет?

— Возможно, взятка. Но только крупная. Небольшая сумма только приведет кадрового специалиста в ярость. Впрочем, денег у нас с тобой все равно нет, так что этот вариант отпадает. Я думаю, нам стоит попробовать чисто бабскую ситуацию, с надрывом, слезами, соплями, брошенными детьми и погубленными молодыми судьбами. Я в отделе кадров появиться не могу, сама понимаешь. Во-первых, я у них работаю, а во-вторых, мои документы до сих пор до конца не оформлены. Эльвира Ивановна тут же вцепится в меня мертвой хваткой и заставит тащить трудовую книжку. А где я ее возьму? Не увольняться же ради этого!