— Сражайся, сын! Сражайся за родную Аланию!

Крепче сжал молодой Ос Багатар руками свой меч, оглянулся вокруг — никто больше не заметил появление небесной рати. Царю некогда было рассуждать о чуде, хотя и взыграло сердце его радостью. Перевел Ос Багатар свой твердый взгляд на скачущего Махмуда, который был уже близко — смог бы царь, если б захотел, пересчитать зубы его верблюда. И увидел аланский царь еще одно чудо — в небе над арабами показалось войско страшных джиннов, духов пустыни, оседлавших длинных крылатых змеев. Джинны были огромные и лысые.

Их глаза вращались в глазницах, как литавры в руках восточных музыкантов. Они были пустыми и поглощали свет. Тела джиннов были мускулистыми, словно тела буйволов, и темными, как знамена Аббасидов. Джинны держали крылатых змеев за усы, как за поводья, лбы их были повязаны черными повязками, на которых белела арабская вязь. Крылатые змеи извергали из пастей огонь, желая попалить коней небесного Оса Багатара.

Взглянул тогда опять молодой Ос Багатар на своего отца. Улыбался небесный Ос Багатар, просияло лицо его, как солнце:

— Сражайся сын! Сражайся за Аланию!

Остановил тогда молодой Ос Багатар своего коня и приготовился к атаке мусульманина. Сшиблись аланский конь и арабский верблюд, арабская сабля и аланский меч. Полетели искры во все стороны. А в небе сошлись рать Оса Багатара и орда джиннов. Дрогнула вселенная от великого напряжения духа человеческого. Никто не намеревался проигрывать битву. Ревели джинны на небе, как верблюды, кружились змеи крылатые и извергали огонь. Бил огромный конь старшего Оса Багатара о небесную твердь, и от ударов его копыт разлетались молнии.

Рубился ожесточенно Махмуд, нападая на молодого Оса Багатара со всех сторон. Ранил он резким рубящим ударом верного коня аланского государя. Захрипел конь, пошла изо рта его кровавая пена, но устоял он на земле. Продолжился бой — так, будто не устали Ос Багатар и Махмуд. В небе же джинны врезались клином в гвардию небесного Оса Багатара, крылатые змеи продолжали бешено изрыгать огонь и серу, и они клубилась в небе, словно грозовые тучи. Природа, затаившись, наблюдала за этой схваткой. Вороны сидели поодаль в предвкушении богатого пира.

Наконец ловким ударом отрубил Ос Багатар руку Махмуда, державшую саблю. Упала рука на землю, выпала сабля, задрожал Махмуд от боли. Схватил тогда он, обливаясь кровью, оставшейся рукой поводья верблюда и хотел было покинуть сражение. Тогда показал аланский царь знаками своему личному гвардейцу чтобы заарканил он отрекшегося от своих святых алана. Хотел Ос Багатар получить его живым. Гвардеец быстро накинул петлю на шею Махмуда и скинул с седла вопящего от боли предателя. Тот громко кричал:

— Все равно вам не победить! Рано или поздно вы, нечестивые кафиры, будете повержены! Аллах акбар! Аллах акбар!

После того как отрубил предателю руку аланский царь, на небе стали одерживать вверх силы небесного Оса Багатара. Стали уничтожать небесные алдары крылатых змеев и оседлавших их джиннов. Куски их порубленных черных тел летели по небосводу словно разлетающиеся во все стороны грифы. Все реже слышались на земле крики мусульман, прославлявших Аллаха.

В это время Усман-ад-Дин наблюдал за ходом битвы с укрепленного холма. Он видел, что арабы после десятиминутного упорного натиска стали сдавать позиции, а аланы, напротив, воспряли духом и идут в бой. Полководец лихорадочно размышлял, что произошло и какие нужно отдать распоряжения, когда к нему подошел советник и сообщил на ухо крайне неприятную новость: пока на поле разыгрывалось сражение, на обозы в тылу напали банды диких горцев и разграбили их подчистую; всех, кто был там, убили, увели лошадей и верблюдов, растащили провиант и оружие. Уже не разгневался Усман-ад-Дин — если уж злиться, то только на самого себя, и сразу же приказал ввести в бой резервные войска. Обозы можно было быстро восстановить за счет местных сел, но нельзя было проиграть сражение.

Смело пошли в бой резервные силы арабов. Несколько тысяч вооруженных саблями всадников на рвущихся в бой свежих лошадях и верблюдах ударили по уставшему отряду Оса Багатара с фланга. Прибодрились арабы.

Взглянул снова Ос Багатар на небо, где Господь открыл его взору небесное сражение. Беспощадно рубил и его отец и верные алдары крылатых змеев и могучих эфиопов. Побеждали небесные воители джиннов. Возрадовалось сердце молодого аланского царя. Появилась у него уверенность в победе. И в третий раз возгласил небесный ахсартагат Ос Багатар:

— Сражайся, сын! Сражайся за Аланию! — И начали добивать небесные алдары темные силы. Торжественно развевались в небе белые стяги.

Заметил тогда молодой Ос Багатар вздымающееся на востоке облако пыли. Забилось его сердце: может быть, стягивают сюда дополнительные силы арабы. Тогда аланы обречены на поражение. А может быть, это движутся союзники? И тут, узнал он белые стяги над головами всадников. На подмогу спешили аланы!

…Когда оставил горы молодой Ос Багатар со своими воинами, Саурмаг приказал дяде ахсартагату Хамыцу вместе с основными силами занять горные укрепления, чтобы не допустить арабов на Кавказ. Считал Саурмаг, что тем самым убил одной стрелой двух лисиц — погубил Оса с его сторонниками и сохранил Дарьалан. Но не выдержал Хамыц, услышав, что ушел его племянник на войну вместе с адыгами и абхазами. Направился он во главе своих войск на помощь Осу Багатару, оставив Саурмага одного с нечестивыми планами. И так болело сердце его, что не послушал он погибшего брата своего Оса Багатара, который явно указал на своего преемника.