На протяжении многих веков в России практиковалось лозоходство. Постепенно русские лозоходцы накапливали опыт поиска воды под землей. Среди народных умельцев были и специалисты-геологи, которые развивали в себе способности «видеть» подземные воды. Они изучали растительность и рельеф местности, по особенностям которых можно было узнать, где имеется подземная вода. Свои предположения специалисты проверяли с помощью инструмента — ореховой лозы.

Знаменитый русский ученый М. Ломоносов посвятил лозоходству свою работу «О рудоискательных вилках». Она вошла в книгу «Первые основания металлургии или рудных дел». Труд М. Ломоносова был опубликован в Санкт-Петербурге в 1763 году. Но русский ученый не очень хорошо разобрался в этом вопросе [2] . Ученый писал: «Повседневное искусство и здравый разум учит, что такой притягивающей силы в металлах быть нельзя, ибо помянутые вилки не у всякого человека и не на каждом месте к металлам и рудам наклоняются, и, наклонившись, больше к ним не тянутся. Итак, ежели сие действие было вправде, то бы ненарушимые натуральные законы, не взирая ни на время, ни на человека, всегда сие и на всяком месте в действие производили».

Тем не менее М. Ломоносов хорошо знал, что с помощью лозы находят полезные ископаемые, поэтому он погрешил против истины, которую мы привели выше, и добавил к сказанному: «По моему рассуждению, лучше … вышеуказанных признаков держаться, и ежели где один или многие окажутся, тут искать прилежно».

Владимир Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» (1880–1882 гг.) также упоминает о лозоходстве. В то время был в ходу синоним этого слова — «рабдомантия». Слово это означает поиск с помощью жезла источников, мест для рытья колодцев, драгоценных металлов, кладов. В. Даль предлагает следующее определение этого понятия: «Рабдомантия — гаданье, исканье кладов, руд, ключей волшебным жезлом». В XIX веке стали проводить специальные исследования этого явления, а также организовывать многочисленные конференции и съезды российских лозоходцев.

В России появились научные труды, в которых доказывалось то, о чем говорили европейские академики и профессора. Показательна публикация труда геолога А.В. Львова в 1916 году. В том же году вышла из печати и книга профессора Н.А. Кашкарова о водоискательстве. В это же время в России начали интересоваться практикой как местных, так и зарубежных лозоходцев. В ноябре 1912 г. в Петербурге в Императорском русском техническом обществе инженер А.Н. Ефремов прочитал интересный и содержательный доклад на тему: «Указатель воды и его применение к отысканию источников подземных вод», в котором затронул не только важный, но и привлекающий всеобщее внимание вопрос, отметив, что в России эта тема совершенно новая. Вот что он писал: «Источники подземной воды в стране необходимы для удовлетворения потребностей людей. С другой стороны, целью работы водоискателя является обнаружение грунтовых вод, с тем чтобы устранить их вредное влияние на сооружения разного рода и на здоровье людей».

Другой опытный специалист в России, инженер А.Л. Монвиж-Монтвид, в своем докладе, прочитанном на 2-м Южнорусском мелиоративном съезде в городе Киеве, высказал такую мысль: «Наличие подземных вод сказывается на засорении земли до ее поверхности. В сооружениях и зданиях, возведенных над подземными потоками, обнаруживаются трещины, вызывающие разрушения. Сами здания более подвержены ударам молний. Люди, живущие в домах, построенных над протоками подземных вод, чувствуют озноб в теле и сырость белья и одежды. У людей возникают ревматические боли, отмечается ухудшение здоровья».

Со временем слово «лозоходство» было заменено словом «биолокация» — это определенная техника поиска того, что вы желаете найти, с помощью специальных приборов: лозы, рамки, маятника и т. д.

Приведем отрывок из повести И. Гёте «Сродство души»: «Всякий раз, когда Оттилия ступала на эту боковую дорожку, ее охватывал необыкновенный трепет, которого она больше нигде не испытывала и который не умела себе объяснить. „Я избегаю этого ощущения, тем более что вслед за тем у меня начинается боль в левом виске, от которой я вообще иногда страдаю“. Оттилия и архитектор вышли на берег озера и занялись беседою. Архитектор осмотрел место, которое Оттилия издали отчетливо указала.

— Можете себе представить, — сказал архитектор, — как я удивился, найдя там весьма явные признаки каменного угля, по которым нельзя сомневаться, что в земле скрывался значительный слой его.

— Извините, милорд, — обратилась Оттилия к архитектору, — я вижу, вы улыбаетесь. Я знаю очень хорошо, что вы только из дружбы и как мудрый человек смотрите снисходительно на мою страсть к подобным предметам, которым сами не верите.

Всякий раз, когда речь касалась этого предмета, архитектор высказывал свои опровержения, а товарищ выслушивал его терпеливо, оставаясь, однако, при собственном мнении. Он, в свою очередь, утверждал, что если подобный опыт удается не всякому, это еще не дает права оставить дело без внимания, что напротив того, именно поэтому и должно исследовать его строже и основательнее, и что разрешенные вопросы, вероятно, откроют неизвестные теперь отношения и формы сродства неорганических тел с неорганическими, органических с органическими и тех и других вместе.

Чтобы показать свою заинтересованность, архитектор тотчас же разложил свой набор золотых колец, кусков железного колчедана и других металлов, всегда находившихся при нем в изящной шкатулке, и начал в виде пробы опускать над одними металлами другие, подвешенные на нитке. При этом он сказал:

— Я вижу в вашем лице злорадство; радуйтесь, пожалуй, что у меня ничего не двигается: я делаю теперь эти опыты только для приманки. Когда вернутся дамы, им будет любопытно, каким странным делом мы тут заняты.