А на первом этаже, в отнорке, где дверь в магазин, оказалось еще темнее, чем на лестнице. Так-то оно везде темно — а тут еще темнее, потому что в сторону и совсем без окон.

Васька в темноте чем-то звенел потихоньку. Скреб металлом по металлу. Ругался шепотом. Потом прямо мне в ухо дышит:

— Тут, слушай, совсем простой замок. Открываю, приготовься.

А я — как пионер. То есть, всегда готов. Особенно по такому делу. Мы заранее все обсудили. Как входим, сразу баррикадируемся-запираемся. Потом затариваемся едой и питьем. Если зомби гадские не сбегутся на шум, то поднимаем все наверх ко мне. И сами — вторую ходку. И так до самого света, до утра. Потому что наверху пережидать безопаснее всего. А если набегут зомби, то запираемся в магазине — там решетки и ставни и железная дверь. И там уже сидим, сколько сможем.

— Ап! — сказал Васька.

Мы дружно ввалились в магазинчик, и я сразу дверь на все щеколды, да еще подтащил мешок с сахаром. А в дверь сразу тукнулось. Молча так — но весомо. Выходит, дошел кто-то. Это мы хорошо успели, буквально, выходит, в самый последний момент.

Хорошо, что темно. А то бы у меня был вид такой… Ну, бледненький был бы такой видок. Я же понял, что в темноте коридора зомбак бы подошел неслышно и сожрал, нафиг. А мы бы и не видели. Зовешь так Ваську, а его и нет вовсе. Тьфу!

Я еще один мешок подвалил под дверь, а потом стал шепотом звать Ваську. А он, сволочь, не отзывается. Темно. Страшно. Мягкие удары в дверь — хорошо, что она стальная, да еще открывается наружу, а не вовнутрь. Пусть стучит, хоть башкой — не проломит. А Васька все молчит, гад.

А потом, слышу, он там спичкой чиркает. И сразу стало светло. В банке пустой свечка горит. На прилавке разложены всякие продукты. Бутылка шампанского откуда-то — вроде, у нас магазин без алкоголя. И Васька такой — самый настоящий друган. Со стаканом в руке.

— Вот, — говорит. — Так, значит, Сашка. Я с тобой уже двадцать лет дружусь. Мы с тобой чего только не видели. И у тебя сегодня — день рождения. Да ты не стой, бери вот стакан, сейчас мы с тобой бухать будем. Праздновать, типа. Так я о чем. Я о том, что как бы и где что ни было, а мы — все равно друзья.

— Друзья, Васька, — кивнул я, и чуть не заплакал — так растрогался.

— И вот я долго думал, чем мне тебя удивить на твой день рождения…

— Ага, удивил, — рассмеялся я. — В натуре, удивил ты меня. Я теперь такой, блин, удивленный весь!

— Так вот, браза, — улыбается он. — Я когда-то кино такое глядел. Там брат для брата на день рождения такую вот игру устроил, что просто чума и отпад. Все вокруг оказалось не так, как в жизни. Так там просто детектив получился. А я подумал, что нам надо вот такой апокалипсец со страшными зомбаками сделать. И все, как есть, устроил. Дорого вышло, конечно — но это все фигня. Потому что для друга. Так, выпьем, друг, за тебя и твой такой вот уникальный и замечательный день рождения!

Мы выпили. А потом я стал думать, чего он такого сказал, и никак вот не пойму.

— Так эти зомби — из-за тебя, что ли?

— Да нету никаких зомбей. Не бывает их. Просто не может быть чисто по науке. Мы же обсуждали и про нервы, и мозг, и питание, и вообще…

— Подожди… А свет как же?

— Рубильник по команде отключили. Заплатил я консьержке.

— А телевизор? — прищурился я.

— Так, это я сам провод выдернул просто. Он у тебя с Интернетом вместе.

— А эти, которые во дворе?

— Так то ж бомжи местные. Они за бутылку водки тебе таких зомбей изобразят. Скажи, круто вышло, ага?

— А магазин? — спросил я с подозрением, показывая на полки.

— Да это я вчера с Муратом договорился, он мне ключ дал и тут все заранее накрыл, чтобы самый настоящий праздник был. В общем, с днем рождения тебя, Сашка! — и наливает еще.

— В общем, — говорит, — человек человеку друг, товарищ и брат, а зомби зомби — зомби.

А я пью, а сам вот не верю. Нет, что зомбей не бывает — верю. Но что ничего этого прямо сейчас нет — уже как-то и не верю. Все как-то мне вокруг подозрительно очень.

— Что, правда, поверил, чувак? — смеется Васька, берет свою свечку и идет к дверям. — Пойду пока включу свет, чтобы народ поутру не бунтовал.

Вот он к дверям, а я сразу за ним иду. И смотрю. Как только он выходит, так я сразу закрываю и накидываю засов. Слушаю, ухом прижавшись, а там он сначала закричал что-то, а потом какой-то хрип нехороший и будто плеснуло чем-то. И в дверь опять мягко так и тяжело — туп, туп…

Жалко мне Ваську, конечно. Настоящий был друг. Самый старый. Но, блин, Боливар просто не вынесет двоих. А на меня одного этого магазинчика хватит надолго.