Из учебного отряда подводного плавания Зеленцов попадает в бригаду морской пехоты. В ней после боев в Лужском укрепрайоне из шестисот моряков осталось только сорок, в том числе и раненый Геннадий. А потом пошло-поехало: госпиталь, фронт, окружение, по выходе из него — штрафбат. Затем — блокадный Ленинград, спасение сокровищ Эрмитажа. И вот он уже разведчик на Волховском фронте. Только пройдя весь этот «адов круг», попал моряк на подводную лодку «С-13». И вот напряженнейший боевой поход, где в полную меру потребовались его знания и мастерство, наблюдательность и глазомер.

— Цель, пеленг 280 градусов! — подтвердил гидроакустик.

Вглядевшись в указанное сигнальщиком направление, командир и сам заметил два постоянных белых огонька — тусклых, едва приметных. Было похоже на то, что лодка обнаружила тот самый отряд кораблей, о котором говорила радиограмма штаба флота.

— Оба — малый! — приказал Маринеско. Он учитывал, что ночная тьма резко скрадывает расстояние и можно проскочить цель, так и не успев подготовить данных для залпа.

Однако после поворота резко усилилась продольная качка, и лодка еще больше потеряла скорость. Пришлось увеличить ход до среднего… Началась настоящая погоня. Однако — вот незадача — полчаса уже гналась «тринадцатая» за огоньком, а он был по-прежнему далек, то появляясь, то скрываясь у темного горизонта. Лишь спустя минут десять, когда внезапно очистился горизонт, командир кабельтовых в двадцати на фоне темно-серых облаков увидел темные силуэты боевых кораблей. Наконец-то!

— Боевая тревога! Торпедная атака! Носовые и кормовые торпедные аппараты к выстрелу приготовить!

«Но мы в светлой части горизонта. Нас могут обнаружить!» — мелькнула у командира мысль, и как продолжение ее автоматически сорвалось с губ:

— Оба полный вперед! Право на борт!

Штурман, как и положено по боевой тревоге, метнулся с мостика в центральный пост, к штурманскому столу. Фельдшер вслед за ним — во второй отсек. А старпом тут же оказался на мостике, рядом с командиром. Александр Иванович, определяя по ночному прицелу данные для выхода на боевой курс, встал на площадку между тумбами перископов.

Расстояние до цели было малое. Это вызвало у Александра Ивановича серьезное сомнение: как бы фашисты не обнаружили лодку. Поэтому он немедленно перевел ее в позиционное положение, притопив корпус так, что из волн виднелась только рубка да самый краешек палубы. Сложившаяся обстановка требовала от Александра Ивановича не только смелости и решительности, но и быстроты, точности решений, полного хладнокровия. Отряд представлял серьезную силу: главную цель охраняли шесть новейших эсминцев типа «Карл Гальстер» — круговое охранение!

— Видно, что-то ценное. Охрана очень уж солидная, а, Лев Петрович? — обратился командир к старпому. — И все-таки что это такое: боевой корабль или транспорт?

— Издалека напоминает крейсер, — подсказал вызванный наверх штурман. — Видите, две чуть наклоненные трубы, характерные надстройки, похоже — легкий крейсер типа «Эмден»! Как и ориентировали нас…

— Да не все ли равно, кого топить! — откликнулся старпом. — В конце концов, любой мертвый фашист лучше живого!

«Тринадцатая» продолжала медленно сближаться с конвоем. Затем пересекла его курс за кормой, вышла мористее по правому борту. Как и в случае с «Вильгельмом Густлофом», опять приходилось атаковать в надводном положении: скорость конвоя была порядка пятнадцати узлов, а лодка под водой такой скорости дать не могла.

«Значит, только в надводном и на самом полном ходу, иначе не успеем!» — твердо решил командир.

Скрываясь на фоне темных низких облаков, лодка обошла эсминец конвоя с правого борта. Конвой, используя покров ночи, твердо удерживал курс 250 градусов. Было очевидно, что он стремился как можно быстрее пройти опасный район моря.

Догоняя его, невидимая на темном фоне «С-13» вспарывала мрачные волны буквально в десяти — двенадцати кабельтовых от кораблей охранения. Она упорно продолжала идти параллельным курсом. Еще немного — и можно было ложиться на боевой курс. Но вдруг ближний эсминец круто повернул на подводную лодку.

«Неужели обнаружены? Неужели идет на таран? — как в калейдоскопе замелькали мысли командира. — Надо уклониться во что бы то ни стало!»

— Право на борт! На румб — 340 градусов. Старпом, пересчитай на стрельбу кормой! — бросил Маринеско.