Из квартиры Диди позвонила миссис Тэлбот, бабушке Адама, и сообщила, что они прилетели раньше, чем собирались. Потом она собрала кроватку, разложила матрац, застелила простынки, положила внутрь игрушки и поместила Адама за надежное решетчатое ограждение. Торопливо переодевшись в свой парадный костюм, Диди направилась на кухню за обещанным билетом. Но ни на столике, ни в каком-либо другом месте его не оказалось. Диди принялась звонить в парламентский офис Джорджа, но тот еще не успел нанять постоянного личного секретаря, а временно исполнявшая эти обязанности женщина понятия не имела ни о билете, ни о том, где сейчас находится сам Джордж. Зато она сообщила, что как раз сейчас идет распределение последних оставшихся мест.

Диди достала из чемодана голубой матросский костюмчик Адама и надела его на лежавшего в кроватке, слишком уставшего с дороги, чтобы протестовать, сына. Дожидаться миссис Тэлбот было уже некогда: потеряв время, она рисковала вовсе не попасть на церемонию. Стоило ли лететь, сломя голову, в Оттаву, чтобы ничего не увидеть. И вообще, разве не славно будет, если когда-нибудь Адам сможет сказать, что вместе с отцом присутствовал на его первой Тронной Речи. Да и Джордж наверняка обрадуется, узнав, что его сын рядом с ним.

Подхватив на руки спящего Адама, она торопливо спустилась вниз и села в дожидавшееся такси.

К тому времени, когда она добралась до здания парламента, распределение оставшихся мест уже практически закончилось, но ей все же удалось получить допуск на Северную Галерею позади какого-то опоздавшего журналиста. Прикрывая Адама от взглядов не слишком-то бдительных охранников, Диди поднялась по задней лестнице и как раз к началу церемонии скользнула на свободное место в пятом, последнем ряду. Устроившись, она тут же привела в порядок свой костюм и поправила шляпку. Ее наряд ярким цветным пятном выделялся на фоне унылых, темных одеяний политиков и чиновников. За церемонией следили установленные по углам палаты телевизионные камеры, и она надеялась попасть в кадр.

Адама Диди пристроила на коленях, чтобы он мог получше разглядеть процессию. За церемониймейстером с Черным Жезлом, облаченным в длинный, по икры, ритуальный черный камзол, следовали вооруженный сержант, спикер палаты, парламентские клерки в официальных черных мантиях и наконец члены парламента, среди которых был и Джордж. Как только шествие закончилось, генерал-губернатор Жюль Леже начал Тронную Речь, текст которой содержал утвержденный правительством план предстоящей парламентской сессии. К сожалению, сидевшая в заднем ряду третьего балкона, практически над тем местом, где выступал генерал-губернатор, Диди лишь с большим трудом могла разглядеть представителя Ее Величества. Она чувствовала себя отстраненной от всего, происходившего внизу, а тут еще до ее слуха донеслось перешептывание соседей: кто-то сообщил, что выступление продлится от сорока до пятидесяти минут. Речь только-только началась, а Диди уже трудно было сосредоточиться. После суматошного дня, в душной, спертой атмосфере галереи, монотонный бубнеж действовал усыпляюще. Она закрыла глаза, пребывая в уверенности, что никто этого не заметит.

Адам уже заснул. Прижавшись к матери, он удовлетворенно посапывал, что усугубило ее и без того сонливое состояние. Тело Диди обмякло, шляпка сползла на лицо. Если она и не спала, как ее сын, то пребывала в полудреме.

Одиннадцатичасовые новости, транслировавшиеся на всю страну от побережья до побережья, само собой содержали репортаж о церемонии Тронной Речи, завершившийся выразительным кадром: задремавшая женщина в красном костюме и широкополой шляпке со столь же безмятежно спящим на ее коленях ребенком.

— По всей видимости, — прокомментировал показанное парламентский корреспондент из Оттавы, — программа, предложенная возглавляемым Трюдо большинством, вдохновляет отнюдь не всех. Даже среди тех, кто к этому большинству близок. Все мы являемся свидетелями того, как первые же слова правительственной программы погрузили в глубокий сон жену и ребенка одного из депутатов.

В данном случае средства массовой информации проявили нехарактерную для них снисходительность и не стали уточнять, о каком именно депутате идет речь.

Глава 14

После избрания Джорджа жизнь Диди расщепилась на два разительно различающихся потока — тоскливые, одинокие уикэнды без Джорджа, когда связующим мостом между супругами служили ночные телефонные звонки и хлопотливые, плотно насыщенные дни, когда он приезжал на выходные в свой округ и начиналась сплошная круговерть свадеб, крестин, банкетов и перерезывания ленточек на всевозможных презентациях. Правда, традиция семейных обедов у Айнов сохранялась нерушимо, но при всем этом и Диди, и Адаму остро недоставало подлинной теплоты и близости со стороны мужа и отца.

Во вторник, в тот день, когда исполнился год пребыванию Джорджа в парламенте, она родила второго сына. Муж не приехал к ней из Оттавы, хотя перед тем как отправиться в клинику, она сообщила об этом в его офис. В тот день Джордж произносил в палате свою третью речь, которой, как сказал он, позвонив Диди уже после родов, сопутствовал ошеломляющий успех. Объяснив, что вырваться раньше у него не было ни малейшей возможности, Джордж пообещал, что навестит ее и новорожденного сына в пятницу вечером: вылетит в Торонто первым же рейсом, как только палата разойдется на выходные.