По прибытии в Тяньцзинь отряда генерала Стесселя в наш госпиталь поступила также сестра милосердия Анастасия Янченко, отличавшаяся своим трудолюбием. Затем к врачебному персоналу присоединилась добровольная сестра г-жа Воронова, супруга полковника Воронова, с замечательною заботливостью ухаживавшая за ранеными. Раненых клали в первом этаже (во второй этаж залетали пули) и на террасе госпиталя, в церкви и монастырских каменных флигелях. Богослужение совершалось в монастырской столовой. Церковь, женский монастырь и госпиталь представляли одно общее учреждение, были выстроены рядом и обнесены одной каменной высокой оградой. Мужской монастырь Маристов был расположен через улицу. Госпиталь непосредственно примыкал к французскому консульству, которое выходило на реку Пэйхо.

Раненые и больные лежали на чистых одеялах и простынях. Братья и сестры с помощью китайской крещеной прислуги во всех помещениях поддерживали чистоту и безукоризненный порядок.

Некоторые монахи очень любили наших солдат, учились у них русскому языку, старались беседовать с ними и, чтобы как-нибудь развлечь солдатиков, томившихся от болезней, ран и однообразия, показывали им картинки, какие могли достать в полуразрушенном городе.

Однажды монах Фауст приходит ко мне озабоченный и говорит:

— Mr. Dimitri, пойдемте к одному вашему раненому — он все что-то просит. Я ему предлагал и конфет и папирос, но он все отказывается… Пойдемте и узнайте, что он хочет.

Так как я поправлялся и уже мог ходить, то, ковыляя, пошел за монахом.

Это был совсем молоденький несчастный солдатик, у которого граната раздробила руку. Рука у него была отнята по плечо.

— Что тебе нужно, братец?

— Барин, они мне каждый день все рисовую кашу с мясом дают. Все рис да мясо. Даже тошно стало. И папиросы дают, да я не курю. Мне бы только одну сардиночку — очень хочется, да они не понимают.

Я взглянул на ласковое, почти детское лицо солдатика, на его торчавшее плечо, обмотанное ватой и бинтами, и мне жалко стало этого ребенка, которому после всех ужасов войны, под грохот пролетавших гранат, так захотелось только одного, чтобы быть в ту минуту счастливым, — сардиночки.

Монах принес ему целую коробку сардинок.

Доктор Куковеров, про которого друзья говорили, что хотя он «мал ростом, но велик способностями», был во Франко-русском госпитале «нашим маленьким Пироговым», и его равно ценили как русские, так и французы.

Окончив в 1894 году Военно-медицинскую академию, Куковеров служил в Одесском военном округе и работал в Одессе под руководством известного деятеля Турецкой кампании консультанта доктора Духновского. В 1899 году он был командирован в Квантунскую область на чуму. Когда начались военные действия, он был назначен полевым хирургом в отряде генерала Стесселя и по прибытии отряда в Тяньцзинь оперировал во Франко-русском госпитале.

Доктор Куковеров

И французские и русские врачи работали в госпитале с одинаковым усердием и самопожертвованием, но Куковеров поражал всех удивительной быстротой своей работы, неутомимостью и умением приспособляться ко всякой обстановке, при которой приходилось производить операции и делать перевязки. Своим хирургическим ножом он работал так же быстро, метко и уверенно, как и искусный гравер, и работа в его руках, как всегда, кипела.

Постоит он перед захлороформированным, неподвижным солдатом, положенным на стол, обмытым и обнаженным, подумает, поломает свою голову над тем, куда бы мог засесть осколок гранаты, от которого вздулось и посинело тело, пощупает рану, перевернет тело, снова задумается, вдруг всадит нож по самую рукоять и вынет осколок. Теплая кровь зальет рану. Куковеров перевяжет артерии, обмоет рану тампонами, с материнской нежностью и ловкостью обвяжет и забинтует раненого и прикажет напоить его шампанским.

10 июня во время сражения, ознаменованного соединением отряда Стесселя с отрядом Анисимова, Куковеров сделал первую операцию в открытом поле под огнем. При сильном ветре, в облаках носившейся пыли, он сделал операцию под хлороформным наркозом и перевязал бедренную артерию, чем было остановлено смертельное кровотечение. Здесь им были перевязаны русские и германцы. Как эти, так и другие операции, несмотря на самые неблагоприятные условия, окончились выздоровлением раненых.

Вступив в наш соединенный госпиталь, Куковеров в первый же день сделал несколько неотложных перевязок и 15 больших операций под хлороформом.

Неотлучной помощницей Куковерова в его работе была сестра Люси. Хотя она явилась в госпиталь добровольной сестрой и никогда раньше не занималась перевязками, но она скоро освоилась со своим новым делом и относилась к нему так ревностно, что Куковеров без нее не производил ни одной операции.

Другой его усердной помощницей была сестра Анастасия Янченко, Киевской общины, прибывшая в отряде генерала Стесселя. Насколько опасно было ходить между госпитальными зданиями, можно судить из того, что платье у сестры Янченко было прострелено пулей, в то время как она проходила по двору.