Николай написал письмо, запечатал конверт. Вылезая из кабины, увидел шагающих к вертолету офицеров экипажа Сташенкова. Чуть позади шел и сам командир.

Сташенков доложил:

— Товарищ майор, экипаж вернулся из отпуска без замечаний. Разрешите приступить к выполнению своих обязанностей?

— Разве у вас кончился отпуск?

— Два дня осталось, потом догуляем. Капитан Дехта просил нашим друзьям-соседям продуктишек подбросить.

Глаза у Сташенкова были красноватыми — не выспался. Но держался он браво.

— Как себя чувствуете? — Николай испытующе смотрел ему в лицо. Сташенков выдержал взгляд.

— Превосходно, чувствую. У врача был. Какие еще будут вопросы?

Он начинал заводиться. Обострять отношения было не место и не время, и Николай ответил как можно спокойнее:

— Вопросов нет. Готовьтесь. Через полчаса слетаю с вами.

— А может, обойдемся без проверки? — В голосе зама звучала обида.

— Не обойдемся, — отрезал Николай.

Перерыв в летной работе на Сташенкове не сказался: он пилотировал так, словно и не был в отпуске. Николай расписался в летной книжке о допуске и пошел к своему вертолету.

Еще через полчаса взлетели и взяли курс на юг. День, как и предыдущие, был безоблачным, душным.

Вот и чужая земля. Даже горы кажутся другими — суровыми, неприветливыми, а из черных бездонных расщелин веет могильным тленом. На душе у Николая заныло, и стало так тягостно и тоскливо, словно он улетал из родного края навсегда.

— Домой что-то захотелось, — дурашливо заблажил Савочка. — Может, повернем, командир?

Значит, не одного его тянет домой, не он один подвержен магической силе — притяжению родимой сторонки.

— Твой непосредственный начальник Семен Митрофанович не соглашается, — пошутил Николай. — Говорит, в Шопше его ждет не дождется черноглазая пуштунка.

— Он у нас такой, — поддержал шутку Савочка. — Дюже до женского пола охочий. Дома троих настругал, теперь на сторону смотрит.

— А тебе завидно? — отозвался Мезенцев. — Бракодел несчастный. Одного смастерил, и то девчонку.

— Прекращаем о любви. Внимательнее следите за землей, — напомнил Николай. — О нас тут очень соскучились и тоже, наверное, приготовили подарки.

Вертолеты прошли над перевалом и со снижением направились к узенькой безымянной речушке, ведущей прямо в Шопшу. Левее речушки, километрах в двух, пролегала шоссейная дорога, соединяющая Файзабад с основной магистралью. Там курсировали наши самолеты и вертолеты, охраняя движущиеся по ней колонны автомашин. Николай решил держаться от трассы подальше, чтобы не мешать крылатым патрульным и избежать излюбленных мест засад душманов.

И решение оказалось верным: до самой Шопши по ним не сделали ни одного выстрела.

В кишлаке их уже ждали: на ровной площадке за дувалом собралось человек сто — женщины, старики, дети. У дувалов стояли две машины с десантниками и бронетранспортер. Пятеро царандоев ходили около толпы и прогоняли с площадки вездесущих мальчишек.

Николай и Сташенков приземлили вертолеты. Не успели остановиться лопасти, как толпа окружила машины. Солдаты еле сдерживали людей. Наконец их удалось оттеснить, чтобы заняться выгрузкой. К Николаю подошел немолодой худощавый мужчина в заношенном халате и полосатой чалме, что-то стая говорить. От толпы отделился царандой и перевел:

— Староста кишлака Зафар благодарит вас от имени дехкан за помощь и желает благополучных полетов.

— Спасибо, — сказал Николай и пожал старосте руку.

Тот заговорил снова.

— Староста предлагает помощь в разгрузке, — перевел царандой.

— Хорошо, — согласился Николай. — Наши солдаты будут выносить из вертолетов, а дехкане укладывать мешки и коробки вон на той площадке.

— Биссер хуп [1] , — сложил староста на груди руки.

Мезенцев и Савочка расставили десантников цепочкой у вертолетов. К ним присоединились дехкане. Мальчишки лет 10—12 тоже лезли в помощники, но их отгоняли.

Николай с жалостью смотрел на оборванных и голодных до изнеможения людей: женщины с морщинистыми лицами и безрадостными глазами, согбенные старики в лохмотьях — кожа да кости, грязные мальчишки и девчонки, снующие между взрослыми в надежде чем-то поживиться. Те, кто не был занят разгрузкой, молча наблюдали за мешками и коробками, ожидая, когда начнется дележка, когда можно будет сварить суп или макароны, испечь лепешки, утолить мучительный голод.

Мальчишки-непоседы бегали вокруг вертолетов и норовили заглянуть в их утробы, а то и забраться туда. На них прикрикивали, они отбегали, но спустя немного лезли снова.